Когда я сообщил Ниткину, что именно в Борисоглебском монастыре нашлись Царские врата, которые разыскивал чернобородый, он даже рассердился на меня:

– Что же вы раньше не сказали? Хоть назад поворачивай. Ведь я бы на них совсем другими глазами посмотрел.

Андрей вел машину молча, но я заметил, к нашему разговору он прислушивается с интересом.

Ниткин не читал моих рассказов и только сейчас узнал об аресте чернобородого, о новгородских сокровищах. Не перебивая, выслушал меня и тихо, но внятно произнес:

– Значит, прав был Михаил Николаевич Окладин, и вся эта история с поисками сокровищ действительно закончилась пустыми хлопотами.

Я спросил Ниткина, когда он встречался с историком последний раз.

– Да после того случая у нас в Александрове больше не виделись.

Подавшись вперед, я недоверчиво заглянул Ниткину в лицо:

– Когда же Михаил Николаевич говорил вам о сокровищах?

– Утром после ареста в церкви того парня.

– Окладин приходил к вам?! Зачем?

– Узнать, чем дело закончилось. Тогда он и сказал, что зря чернобородый так рискует, мотается из-за этих сокровищ по церквам, все равно рано или поздно попадется.

– Но ведь в тот день еще не было известно, что чернобородый разыскивает план тайника с сокровищами! Откуда мог знать о них Окладин?

– А вы у него сами спросите, – посоветовал Ниткин.

Наверное, мои расспросы показались ему странными, бросающими тень на Окладина.

А я отчетливо вспомнил, как категорично Окладин заявил тогда, что не может остаться в Александрове, как язвительно подтрунивал над Пташниковым, вызвавшимся участвовать в засаде за иконостасом. Что же получается? Все это была игра? Но зачем она потребовалась Окладину?

Выходит, я не обознался и действительно видел на перроне Ростовского вокзала историка? Но ведь именно в Ростове был позднее арестован Отто Бэр! Что кроется за всем этим? Стечение обстоятельств или нечто другое?

Ночью в Александрове Окладин вслед за мной выходил из гостиницы. Зачем?

В Ярославле чернобородый посетил квартиру Окладина. Что может связывать этих людей?

Наконец последний случай: Окладин узнает от Пташникова, что план тайника удалось восстановить по памяти – и сразу же в Борисоглебском музее появляется «сотрудник милиции», который завладевает этим планом. Опять совпадение? Не слишком ли их много?

Снова и снова возвращался я к этим событиям, пытаясь увязать их в единую цепь причин и следствий, но безуспешно. А перед глазами маячил широкий стриженый затылок Андрея. Не через этого ли парня действовал Окладин?

В Ростове мы расстались с Ниткиным, как старые друзья, но мои подозрения в отношении его сына не рассеялись.

Приехав домой, я сразу позвонил Марку, рассказал, что случилось в Борисоглебе.

– Значит, список подозреваемых все увеличивается? – пошутил Марк.

– Кто-то всерьез интересуется новгородскими сокровищами, а для тебя, видимо, все это пустяки, на которые не следует обращать внимания? – возмутился я.

– Успокойся, новость ты сообщил важную, тут есть о чем подумать. С сыном Ниткина мы разберемся, действительно, улики явно сходятся на нем. Но нельзя и случайность исключать, она иной раз убедительней факта выглядит.

Я спросил Марка, есть ли какие-нибудь новости о чернобородом.

– Газету с твоим рассказом переправили ему, но пока молчит. Будем ждать. Больше мы никак не можем подстегнуть события…

Я и сам прекрасно понимал это, но как трудно ждать, когда неизвестно, чего ждешь. Наверное, поэтому я никогда не увлекался рыбалкой – закинешь удочку, а сам не знаешь, есть в этом месте рыба или нет?

Однако, как вскоре выяснилось, до следующего, последнего поворота в затянувшейся истории поисков новгородских сокровищ остались считаные дни.

Поздним ненастным вечером ко мне неожиданно приехал Марк. Удивило меня, что в Ярославле, как выяснилось, он появился еще утром, но даже не позвонил. Когда я спросил его, где он пропадал целый день, Марк устало опустился на диван и сказал чужим, пересохшим голосом:

– Все объясню потом. Мне нужна ваша помощь.

– Чья помощь? В чем? – с недоумением рассматривал я Марка – обычно аккуратный и подтянутый, сейчас он сидел передо мной весь помятый, с темными подглазинами на утомленном лице.

– Придумай, как мне немедленно, сейчас же встретиться с Пташниковым и Окладиным.

На часах было уже половина девятого, за окном моросил дождь, видимо, зарядивший на всю ночь.

– Может, отложим до завтра? Тебе надо как следует отдохнуть.

Вид у Марка был измученный, но он отрицательно покачал головой:

– Нет, это надо сделать сегодня.

Я прикинул: моя квартира находилась на полпути от Окладина к Пташникову, поэтому лучше встретиться здесь – не потеряем лишнего времени, а Марк успеет поужинать и привести себя в порядок.

Позвонил Пташникову. Услышав, что Марк в Ярославле и ему нужна помощь, краевед согласился приехать не раздумывая.

Я был уверен, что и Окладин сразу откликнется на мое приглашение, но его пришлось уговаривать. Наконец историк уступил и появился у меня даже раньше краеведа – видимо, торопился.

Я поглядывал на Марка с досадой – хоть бы словом обмолвился, о чем пойдет речь. Окладин и Пташников тоже с нетерпением ждали его объяснений, но вместо того, чтобы сразу заговорить о том, ради чего собрались, мы вдруг начали обсуждать погоду, вспомнили последние столичные новости, выпили по чашке кофе.

Этой затянувшейся дипломатии первым не выдержал Пташников – он напрямую спросил, что привело Марка в Ярославль.

Марк посмотрел на каждого из нас, сдвинул пустые кофейные чашки и, вынув из кармана пиджака толстый черный пакет, положил его на середину стола.

– Что это? – тихо спросил Пташников, не спуская с пакета глаз.

– Фотокопия дневника Ганса Бэра. – Марк с любопытством наблюдал нашу реакцию.

Да, посмотреть на нас со стороны было интересно. Вздрогнул и изменился в лице даже рассудительный и уравновешенный Окладин. Что уж говорить о Пташникове – он чуть не схватил пакет со стола и лишь с большим трудом усидел на месте.

Я неожиданно осип, в горле словно кость застряла:

– Как эта фотокопия оказалась у тебя?.. Я уже не надеялся…

Довольный произведенным эффектом, Марк признался:

– Мне тоже почти не верилось, что мы когда-нибудь прочитаем дневник опричника.

Пташников встрепенулся:

– Господи! Вы можете быстрее перейти к делу?! Вы ездили к Отто Бэру? Купили эту фотокопию? Похитили ее из дома чернобородого?