Она отправилась в каюту немного вздремнуть, потому что ее сильно клонило в сон. Легла на кровать, выключила свет и попросила персонального помощника разбудить ее за полчаса до прибытия на Землю.

И вот очнулась здесь. Может, ее айлайф глюкнул, и теперь она видит чрезвычайно реалистичный сон? Она не уверена, но, кажется, слышала про похожее происшествие. Или нет?

Пока она гадает, снится ли ей это или нет, тело подходит к двери, дергает ее на себя и проскальзывает в просторный кабинет, из окон которого открывается потрясающий вид на… Москву. Да, это определенно Москва, Тея узнает здания и общий пейзаж, пусть сейчас он и тонет во мраке. Несмотря на очевидно поздний час, в кабинете ждут двое мужчин.

– Вижу, ты привел его, Артем? – Тея с удивлением слышит свой голос и чувствует, как губы шевелятся ему в такт. Но говорит не она.

– Так точно! – подобострастно улыбается светловолосый юноша.

Мужчина постарше не разделяет его оптимизма. Впрочем, он не демонстрирует ровным счетом никаких чувств, так что судить о его настроении невозможно.

– Здравствуйте, Анатолий Сергеевич, – приветствует его Тея, – не желаете ли побеседовать?

– Не желаю. Но, полагаю, тут мои желания никого не интересуют.

– Почему же? Очень даже интересуют. И не только ваши.

– Кто вы? Чего вы от нас хотите?

Голова Теи склоняется на бок:

– Вот в этом и проблема. В разном уровне сопротивляемости. А я всего лишь хочу, чтобы вы перестали сопротивляться и были счастливыми.

– Благодарю за беспокойство, мы и до вашего вмешательства были вполне счастливы.

– О, я в этом сомневаюсь. Но я звала вас не для того, чтобы обсудить счастье человечества.

– Так для чего же?

– Мне нужно знать, где оно. То устройство, которое ваши исследователи нашли на Титане двадцать лет назад. Ни в исследовательском центре, ни в музее его нет, хотя по протоколу оно должно находиться в одном из этих мест.

– Я не знаю, где оно.

Губы Теи складываются в то выражение, которая она для себя считает грустной улыбкой. По крайней мере, она ощущает ее так.

– Вы лжете, Анатолий Сергеевич, и это меня очень расстраивает. Ну ничего, мы избавимся от этой привычки.

От ее ласкового тона мужчина выходит из себя, в его голосе прорезаются истеричные нотки:

– Послушайте, я не знаю, кто вы, чего хотите и как умудряетесь контролировать других людей, но я не буду вам помогать! Вы от меня ничего не услышите, можете хоть пытать.

– О, как мило с вашей стороны, что вы мне разрешили.

Дальше Тея пытается не смотреть. Увы, закрыть глаза у нее не получается, отвлечься – тоже. Она видит и слышит все, что происходит в кабинете. И внутренне умирает от ужаса. Если это и сон – то самый кошмарный в ее жизни.

Через какое-то время – Тея не знает, сколько прошло, может, пять минут, а, может, вечность – Анатолий Сергеевич слабо выговаривает:

– Она забрала его. Алиса. Я не знаю, где она его хранит. Клянусь, не знаю!

– Вот и чего было сразу не сказать?

Потом она обращается куда-то в сторону: «Запустить медицинскую систему». Когда от стены отделяется бот и начинает хлопотать над мужчиной, тело Теи говорит ему на прощание:

– В следующий раз советую быть более сговорчивым. Так вам будет проще привыкнуть к новому миру. Всего доброго.

И она выходит из кабинета.

Тею мутит, голова кружится. Сознание гаснет.

Потом она опять просыпается среди бодрствования своего тела, которое удобно устроилось в роскошном кресле и смотрит на еще более впечатляющий вид, чем был в предыдущем кабинете. Ночная Москва лежит перед ней кроткая, смирная, вся в ярких огнях. Интересно, что это за здание? Как она здесь очутилась? Что вообще творится?

Она слышит, как за спиной открывается дверь, но тот, кто управляет ее телом, поворачиваться не спешит.

– Где Алиса? – спрашивает за спиной мужской голос.

Тея медленно поворачивается в кресле:

– А вот и Герман! Рада видеть тебя, мой дорогой.

На красивом, хоть и грубоватом, лице мужчины проступает сомнение:

– Разве мы знакомы? У меня хорошая память на лица, но вашего я не припомню.

– А это и не мое лицо. Мое ты бы узнал. Мы с тобой были знакомы. В прошлой жизни. Если занудствовать – то даже в двух прошлых жизнях.

– Я не понимаю.

– Да и не надо. Это не имеет никакого значения.

– Что же тогда имеет?

Грудь Теи вздымается вверх и опадает с печальным выдохом:

– Вот почему? Почему самые смышленые из вас – всегда самые тугие? Лучше бы у дурачков был такой уровень сопротивляемости.

Тея подмечает, что тело Германа группируется, мышцы напрягаются, лицо принимает мрачно-сосредоточенное выражение.

Тот-кто-внутри тоже замечает и говорит:

– Не надо так сжиматься, Герман, я не причиню тебе вреда.

– Почему вы в кресле главы Я.Корпорации?

– Потому что корпорация доживает свои последние дни. Скоро она не понадобится. Как и все, что принадлежит старому миру.

Недоуменно-скептическое выражение проскальзывает в глазах Германа, но тут же сменяется беспокойством.

– Где Алиса? – снова спрашивает он, но теперь уже не деловито, а с серьезной обеспокоенностью.

– Жива, если ты об этом. Сбежала, поджав хвост.

– Сбежала от чего?

– От меня, – и ее губы растягиваются в довольной улыбке.

– То есть вы вот так просто пришли и настолько перепугали самую отчаянную женщину в нашем мире, что она сбежала, как вы выражаетесь, поджав хвост?

Тея чувствует покалывание во всем теле, какое бывает, когда поднимается волна ярости.

– Просто? Ты думаешь, это было просто? – ее голос уже срывается на крик, но тут же стихает. – Да ты, жалкий человек, понятия не имеешь, сколько сотен лет и миллиардов километров мне пришлось преодолеть, чтобы оказаться здесь!

Оторопевший, Герман делает шаг назад. Но тут же берет себя в руки и спрашивает?

– Так кто же вы?

– Ох, люди! Я уже устала повторять. Мое имя, даже сама моя сущность не имеет никакого значения. Скоро будет только «мы». Никакого «я».

Скепсис, теперь смешанный с сочувствием, вновь возвращается на лицо Германа.

– Что вы хотите сказать?

Она игнорирует его вопрос и задает свой:

– Почему ты пришел сюда среди ночи, Герман?

– Потому что знаю, что Алиса после такого должна быть на посту.

– Нет, я не то имею в виду. Какова цель твоего визита? Такой вопрос звучит точнее?

– Ах, это. Я пришел за сюжетом, мне надо объяснить людям, что произошло. Это моя работа – я журналист, возглавляю Я.Голос.

Тея широко улыбается, встает с кресла и, покачивая бедрами с неприличной амплитудой, идет к Герману. Он даже