Грим оборачивается и, не смотря на нее, подходит к пальцу, нагибается и поднимает его. Оттуда, где я сижу, это выглядит так, будто на его руке на какой-то миг вырастает еще один палец, который он затем зашвыривает подальше. Сэм глубоко вздыхает.

– Успокойся, – выдавливаю я из себя, взглянув на нее. – Всё в порядке.

Сэм медленно кивает.

– Всё в порядке, – повторяет Грим и поворачивается ко мне, небрежно размахивая пистолетом. – Всё в порядке.

Он сухо смеется надо мною и смотрит на Салем, лежащий за моей спиной. Я кошусь на Сэм, которая, похоже, уже начинает терять сознание. Веки ее выглядят тяжелыми; время от времени она вздрагивает, будто бы засыпает. и сразу же просыпается.

– Ты понимаешь? – начинает он медленно с выражением важности на лице. – Ты, в конце концов, меня понимаешь? Ты понимаешь, что ты со мною сотворил? С нами?

– Да. Я же говорю, что понимаю.

– Ты понимаешь, что я должен это сделать?

– Нет.

Он взмахивает пистолетом надо мною и спускает курок.

Похоже, что я вскрикиваю, а сердце колотится так сильно, что руки дрожат. Звук выстрела врезается в слух и словно раскатывается эхом над Салемом. Пуля отскакивает от бетонной стены рядом со мной, так близко, что я чувствую вибрацию в воздухе после рикошета. Взгляд Грима медленно блуждает между мной и пистолетом. Кажется, он передумывает в последний момент, понимая, что стрелять не должен.

– Ты меня не слушаешь, – говорю я тише.

– Я тебя слушаю. Но то, о чем ты говоришь, мне не очень нравится.

Я начинаю вытаскивать мобильный телефон, одновременно проводя по экрану пальцем для того, чтобы разблокировать его.

– Положи.

– Нет.

– Положи его.

– Отпусти ее, тогда положу.

Грим непонимающе смеется надо мной.

– Не ты здесь командуешь.

– Знаю, – отвечаю я и смотрю на телефон.

– Что ты творишь? Положи телефон.

Я снова нажимаю на кнопку блокировки экрана и кладу телефон перед собой. Напрягшись, предпринимаю попытку встать, сначала опершись на одно колено, затем на другое; в конце концов, мне это удается. Голова кружится, ощущается тяжесть. Я пытаюсь подловить момент, чтобы подобраться как можно ближе и дотянуться до него, чтобы разоружить. Он все время пользуется только одной рукой, второй держа пистолет, – но времени на это слишком мало, попытаться нужно очень быстро, в успехе этой попытки нет никакой уверенности. Я боюсь, что Сэм может пострадать.

Грим неуверенно смотрит на телефон, продолжая размахивать пистолетом.

– Брось его сюда.

– Если он тебе нужен, подойди и возьми сам.

Он не решается на это. Ему пришлось бы нагнуться.

– Ты не понял, что ли?

Он подходит к Сэм, берет ее за косу и сильно дергает. Сэм молчит. Она напряженно и сипло дышит, будто бы борется с паникой.

Мы находимся в центре крыши. Грим подтаскивает ее к краю и встает за нею. Сэм сопротивляется, но он держит ее слишком крепко. Она прижимает раненую руку к груди, а другой крепко держится за косу, поэтому не может оказывать серьезное сопротивление. Блестящий пот покрывает ее лицо, она избегает моего взгляда. По мере того, как они всё ближе подбираются к краю, она старается сместить центр тяжести своего тела назад, ближе к нему, будто боится обжечься о невидимую стену огня.

Грим снова толкает ее, теперь уже так близко к краю, что подошвы ее обуви висят в воздухе. Я инстинктивно вытягиваю одну руку, будто пытаюсь предотвратить ее падение. Он пристально смотрит на меня до тех пор, пока я ее не опускаю. Я чувствую запах ее туалетной воды.

– Она ни в чем не виновата, – говорю я. – Она ничего не сделала.

– Будто это что-то меняет… А может, это вернет что-то назад? Может, это вернет мне мою жизнь, мою семью? Меня? Что это меняет? – Он пристально на меня смотрит. – Отвечай!

– Нет. Ничего из этого уже не вернешь.

– Все, что сейчас имеет значение, – последствия. И последствия будут следующими. Мы оба что-то потеряем.

– Это несправедливо, – шепчу я.

– Справедливо? – Грим выглядит удивленно. – Думаешь, мир справедлив? – Держа Сэм за косу, он толкает ее в спину, вынуждая перегнуться за край. – Назад, – говорит он и смотрит на меня.

Я шагаю назад.

Затем он выпускает косу из рук.

Время замедляется, ползет как улитка, и, словно медленно задыхаясь, я вижу, как Сэм начинает падать и как Грим отходит назад. Я кидаюсь к ней и успеваю ухватиться за ее куртку. Вытягиваю ее с такой силой, что мы оказываемся друг на друге, Сэм лежит подо мною. Я лежу на ее раненой руке, но, похоже, адреналин не дает ей ощутить боль, так как она молчит. Вместо этого, удивленно смотря на меня, начинает рыдать.

За спиной слышно, как Грим снова достает упаковку, которая вновь трясется в его руках.

– Ты ненормальный, – выдавливает из себя Сэм после нескольких глубоких вздохов, чтобы успокоиться.

– Похоже, что так и есть, – раздается голос Грима, вытирающего пот со лба тыльной стороной ладони. – Ты бы тоже стала такой на моем месте. – Он смотрит на меня. – И в этом твоя ошибка.

– Грим, прошу тебя… – начинаю я умолять его.

– Скоро все закончится, Лео.

Может, он оставит меня в живых. Похоже, что он просто хочет, чтобы я увидел смерть Сэм. А может, он оставит в живых нас обоих. И покончит жизнь самоубийством. Он мог выбрать это место еще и потому, что здесь есть отходной путь: если что-то пойдет не так, как им задумано, он всегда может броситься вниз. Похоже, именно поэтому мы здесь. Не знаю, возможны все варианты – Грим слишком непредсказуем.

– Это точно, – говорю я. – Ты сошел с ума.

Грим смотрит на Сэм, которая по-прежнему лежит на спине и глядит на него. Переведя взгляд на Салем, чтобы взглянуть на него в последний раз – странно, подумал я, что именно этот пейзаж так важен сейчас; возможно, он значил больше, чем мне казалось, – я замечаю, как вдали мигает что-то синее. Потом исчезает. Я даже могу разглядеть дом, в котором я вырос.

– Как тебя зовут? – спрашиваю я.

Он настораживается.

– Что?

– Даниэль Берггрен. Тобиас Фредрикссон. Йонатан Гранлунд. Насколько я помню.

– Ну да. – Грим слегка нахмуривает брови и в этот момент очень напоминает Юлию, у меня в глазах мелькает выражение ее лица. – Чтобы узнать это, не нужно много времени.

– Я поэтому и спрашиваю.

Похоже, он какое-то время обдумывает ответ перед тем, как покачать головой.

– В чем заключался смысл того, что ты вмешал меня в это дело? – спросил я вместо этого. – В убийство Ребекки?