Поднявшись, я оглядываюсь, затем пододвигаюсь к веревке, свисающей за уступ. Нагнувшись через перила и схватившись за нее, тяну на себя. Веревка черная и тонкая. В голове мелькает мысль о том, не заставил ли он Сэм карабкаться по этой веревке. И сделал ли он это, отрезав ей предварительно палец.

Для того чтобы подняться на крышу башни, необходимо лезть по веревке без какой-либо страховки. Я смотрю на руки, которые уже покраснели от судорожного карабканья по выступам лестницы. Она может и не выдержать. Грим мог надрезать веревку так, что она держалась всего на нескольких нитях. Снова дергаю за веревку. Вроде бы, привязана прочно. Сделав глубокий вдох, я смещаюсь наружу, держась на краю уступа.

Веревка начинает скрипеть, сначала один раз, затем еще и еще. Я буквально борюсь за опору под ногами в виде перил уступа, но напрасно; я уже далеко. Достать до верха не удается; я закрываю глаза, готовясь падать, но надеюсь не свалиться на землю лицом вниз.

Однако этого не происходит. Как мне кажется… Открыв глаза, я замечаю, что поднимаюсь вверх. Кто-то вытаскивает меня. Вскоре моя голова равняется с краем крыши башни, имеющей форму закругленного толстого диска. Я поднимаюсь все выше и выше до тех пор, пока не закидываю одну ногу на крышу и не вскарабкиваюсь на нее. Наверху сильный ветер обдувает прохладой мои щеки.

– Так просто ты не отделаешься, – слышится голос откуда-то сверху, и я чувствую, как его рука вцепляется в мои волосы, так сильно, что я уверен в том, что волосы будут выдраны.

Невдалеке я замечаю кого-то, лежащего в красной луже. Прямо перед моим лицом вижу две ноги. Меня тащат наверх одной рукой. Я решаю, будто он помогает мне встать. Слишком быстро, чтобы я смог как-то отреагировать, он бьет меня лицом о бетон. Что-то хрустит – похоже, мой нос, – из глаз текут слезы. Раздается звон, а наступившая темнота – враждебная и неестественно черная.

В ушах шумит и вибрирует. Мне кажется, что я ослеп. Глаза открыты, но я ничего не вижу. Моргаю, но чувствую лишь резь и пульсацию в висках, будто кто-то сверлил их. Кажется, боль заставляет меня вскрикнуть – точно не знаю, потому что, как только она начинает стихать, я чувствую першение в горле.

Я не ослеп. Вокруг все как в тумане, который понемногу начинает рассеиваться, и темнота уходит. Не знаю, сколько прошло времени, – должно быть не очень много. Вокруг светло, все расплывается, но картинка постепенно становится все более отчетливой. В глазах появляется резь, моргать не хочется. В конце концов, я вынужден прикрыть глаза, и их вновь пронзает вспышка боли, но уже не такая сильная.

Грим стоит невдалеке от меня и с наслаждением курит сигарету. Сделав два шага, он поворачивается ко мне, затем делает два шага в другую сторону, снова поворачивается и шагает. Прямо за ним Сэм. Она уже не лежит, а может, мне вообще показалось, что она лежала. Все произошло так быстро, что я не был в этом уверен. Она сидит, сжимая одной рукой другую, обернутую красной повязкой. Ее лицо бледное.

Мне удается сесть, что вынуждает его подойти и пристально меня осмотреть. В руке Грим держит пистолет. Он смотрит блуждающим взглядом и спрашивает:

– Где твои коллеги?

Я пытаюсь что-то сказать, но, похоже, ничего не выходит. Одной рукой Грим хватается за мое плечо, а другой приставляет пистолет к моему виску и, уже крича, повторяет вопрос. Его слюни брызгают мне на лоб; мне кажется, что я дрожу.

– Они не знают, где я.

Грим отпускает меня и отходит назад. Я мотаю головой из стороны в сторону, пытаясь понять, сломал ли что-нибудь. Похоже, что да, но боли в шее я не ощущаю. Смотрю на тонкую черную веревку, ведущую от меня к небольшому крюку в виде согнутого пальца, вкрученного в потолок. Веревка привязана непонятным сложным узлом. Невдалеке от крюка я замечаю свисающий тонкий лоскут. Оторвавшийся кусок одежды. Должно быть, он был здесь не один раз.

– Ты все-таки умеешь подчиняться…

Я пожимаю плечами, пальцы неуклюже скользят по куртке в поисках ножа.

– Я здесь. Ты получил, что хотел.

Я пытаюсь нащупать нож рукой в кармане. Его там нет. Грим оглядывает меня, но ничего не говорит. Он мог вынуть его. А может, нож выпал и валяется где-то на земле… В другом кармане лежит телефон.

Сэм поднимает взгляд и смотрит на меня. Ее взлохмаченные волосы заплетены в косу – так она обычно делает, когда работает. Коса растрепана. Грим таскал ее за косу, использовал ее как веревку. Чуть правее лежит что-то напоминающее палец Сэм – маленький обрубок в лужице темно-красного цвета. Она пытается не смотреть на него. Я ощупываю рукой лицо, пытаясь понять, не кровоточит ли оно. Так и есть, кровь идет из раны на лбу. Нос и горло опухли, я охрип. Вытираю кровь о джинсы.

– Положи палец в карман куртки, – говорю я Сэм.

– Молчать, – отзывается Грим и дает мне пощечину. Глухой удар, тупая боль. Из раны на лбу по-прежнему сочится кровь. Такое ощущение, что где-то открылось внутреннее кровотечение. Голова будто опухла, чувствительно пульсирует кровь.

– Отпусти ее.

– Нет.

Волосы Грима того же светло-русого цвета, что и сегодня утром, однако одежда уже другая. На нем голубые джинсы и темно-зеленая толстовка. Это уже не мой друг. Он выглядит каким-то полым, пустым. Сев на корточки под крюком, он регулирует положение веревки, быстро завязывает узел и заново натягивает ее.

Из кармана Грим вытаскивает небольшую цилиндрическую упаковку. Его руки сильно дрожат, шумно сотрясая содержимое упаковки. Он открывает крышку, вытаскивает таблетку, закрывает крышку и кладет упаковку в карман. Я впервые обращаю внимание на то, как он потеет, как ему жарко.

– Я пытался, – говорит Грим и извинительно улыбается. – Я действительно пытался, Лео. Но… – Он беззвучно смеется, будто бы пришедшая ему в голову мысль абсурдна; в его глазах видны отблески безумия, которые можно разглядеть только у тех, кто впадал в психоз. – …Не вышло.

– Понимаю.

– Действительно?

– Да. Я нашел дневник, – убеждаю я его.

Темный капюшон спадает с его головы, и я поражаюсь тому, насколько безумно он в действительности выглядит.

– Такое ощущение, что внутри меня есть кто-то, кто заставляет меня все это делать, – говорит Грим. – Не знаю, как это объяснить.

– Ты все можешь исправить, – пытаюсь я успокоить его. – Ты все это можешь исправить. Я видел машину, «Вольво», стоящую там внизу. Просто можешь отсюда уехать. Никто ничего не узнает.

– Прекрати. Ты прекрасно понимаешь, что произошло. Ты действительно думаешь, что я всего этого хотел? Ты не понимаешь, что ли, что я чувствую себя абсолютно… Насколько же сильно, мать твою, все ухудшилось! И все это началось из-за тебя, тогда, когда я с тобой познакомился…

Нужно тянуть время. Может, Бирк и успеет вовремя. Сэм сидит за Гримом и смотрит на свой палец. Затем, следя за его спиной, она начинает аккуратно пододвигаться к нему.