И вот так Тоби сбрасывает свою нежную кожу и стягивает маску.

— Жду указаний от босса о том, когда нанести удар. Мы вытащим Джокера…

— Подожди, — говорит Алекс, поднимая руку, чтобы остановить Тео. — Джокер?

— Ага.

— Он был на похоронах Хелен, — добавляет Нико.

— Прямо у нас под гребаным носом, — шипит Тео.

— Он даже заговорил со мной, — признаюсь я, заставляя Себа вздрогнуть от удивления.

— Он, блядь, что?

— Когда я выходила из ванной с Калли и Эмми. Мы столкнулись с ним, и он заговорил со мной. Чертовски нормальный. На самом деле я ничего об этом не думала. Даже не могу вспомнить, что он сказал.

— Дерзкий ублюдок.

— Я тоже видела его в ночь боя.

— Есть ли какие-нибудь моменты, когда ты, блядь, не видела его, Чертовка? — огрызается Себ, явно разозленный тем, что я не призналась во всем этом.

— Это не казалось важным. Он был просто никем. Если бы я что-нибудь заподозрила бы, тогда…

— Мы знаем, Стелла, — уверяет меня Тео, прерывая Себа прежде, чем он успевает возразить. — То, что случилось раньше, не имеет значения. Единственное, на чем нам нужно сосредоточиться, — это на том, что произойдет дальше. Это заканчивается. Прямо, блядь, сейчас.

* * *

Мой папа присоединился к нам через несколько минут, сказав Тео и Нико, что они нужны Дэмиену, и, убедившись, что у нас с Тоби все в порядке, он исчез за ними, оставив остальных сидеть и ждать. И прибраться, потому что Тоби устроил чертовски большой беспорядок.

Клянусь Богом, это один из самых длинных дней в моей долбаной жизни.

У нас была хорошая подсказка относительно того, что они все обсуждали, но, черт возьми, это заняло целую вечность. Насколько я могла видеть, все, о чем нам нужно было договориться, это о том, что мы собираемся найти двух ублюдков и всадить пулю каждому из них между бровей.

Я думаю, на самом деле все было не так просто.

В какой-то момент Калли вернулась, посмотрела на нас всех и правильно прочитала наши мрачные выражения.

Когда Селена предложила им забрать детей обратно к ней домой, чтобы увести их подальше от всех мужчин, которые входили и выходили, она неохотно согласилась и повела их поиграть со своей мамой. Она была недовольна уходом, но она более чем осведомлена о том, как все это работает. И как только я смогу заговорить, я расскажу ей все, потому что ее дни, когда ее держали в неведении, закончились.

Дверь открывается, когда солнце вот-вот скроется за деревьями в конце двора, и к нам присоединяется тот, кого я ожидала увидеть весь день.

— Эй, ты тут здорово влипла, Дукас?

— Отвали, Деймон, — рявкает Алекс, его верхняя губа кривится от отвращения, когда он пробегает глазами по своему брату в костюме.

— Мило. Я отсутствовал весь гребаный день, собирая информацию для вас, ублюдки, и вот как вы меня отблагодарили.

— Неважно, — бормочет Алекс, вскакивая с дивана и проносясь через комнату.

— В чем его проблема? — спрашивает Деймон, выглядя искренне сбитым с толку.

— Это был долгий день, — говорю я ему. — Кофе?

— Звучит заманчиво, — говорит он, опускаясь на место, которое только что освободил его брат.

— Не говори мне. Ты пьешь его черным?

— Как ты догадалась, принцесса?

— Я не знаю, — шучу я. — Что-то насчет твоей ауры.

Как раз в тот момент, когда Деймон делает первый глоток своего все еще кипящего кофе, дверь распахивается, и Дэмиен и Эван встают бок о бок. Харон проскальзывает в комнату позади них и останавливается рядом со своим внуком, ободряюще кладя руку ему на плечо.

Я улыбаюсь им двоим, радуясь, что у Тоби есть кто-то, кому он действительно может доверять и на кого можно равняться во всем этом.

— У Жнецов сегодня вечером в их поместье вечеринка. Все находятся там. Джокер будет там, — говорит Дэмиен более конкретно.

— Джонас? — спрашивает Тео.

— Я отправил его на работу. Его местонахождение не подлежит сомнению.

Тео кивает, в то время как Тоби несколько нервно сглатывает. Я не сомневаюсь, что у него есть все необходимое, чтобы наконец-то это сделать, но я могу только представить, что он чувствует прямо сейчас.

— Тео, Себ… Стелла, — говорит он, удерживая мои глаза. Меня переполняет гордость, потому что я не могу себе представить, что он часто инструктирует женщин ввязываться в такое дерьмо, и я чертовски рада, что он не собирается пытаться держать меня здесь в безопасности со своей женой и детьми.

Это не тот человек, которым я являюсь.

— Вы трое и Деймон отправляетесь к Жнецам. Тоби, Нико, Алекс — вы с нами.

Гул согласия прокатывается по комнате, прежде чем Дэмиен подходит к нам и опускает свою задницу на кофейный столик.

— Я не должен был бы никому из вас этого говорить, но… сведите количество смертей к минимуму. Жнецы годами держали линию. Я бы предпочел не испортить все окончательно за одну ночь.

— Рэм знает, что что-то надвигается, но он не знает, что именно, так что вы собираетесь застать врасплох весь клуб. Или, по крайней мере, на это есть надежда.

— Уберите этого ублюдка, как сочтете нужным, но не уходите, пока не будете уверены, что он испустил последний вздох, и каждый другой ублюдок знает, что не следует трогать мою семью.

Дэмиен встречается со всеми нашими глазами, пока каждый из нас не соглашается.

— Поняли, босс, — заявляет Тео. — Мы справимся. Верно, принцесса?

— Джокер разыграл свою последнюю карту. Время вытереть им гребаный пол, — соглашаюсь я.

— Десять вечера. И ни секундой раньше. Я верю, что ты справишься с этим.

Затем так же быстро, как он появился, он ушел, оставив тяжесть предстоящей работы давить на всех нас.

— Я голоден, — говорит Алекс из угла комнаты, куда он удалился ранее. — Может, закажем пиццу?

— Он серьезно? — Я спрашиваю Себа, который просто пожимает плечами, как будто это дерьмо, блядь, нормально.

— Прекрати так на меня смотреть, — шипит Стелла рядом со мной на заднем сиденье машины Деймона.

— Что? — Невинно спрашиваю я, но не могу отвести от нее глаз, вместо этого предпочитая опускать их вниз по ее телу.

Она выглядит потрясающе в своей черной юбке-карандаше, кружевном, почти прозрачном корсете и черном жакете. Добавьте кобуру с пистолетом и нож, который, я знаю, у нее пристегнут к бедру, и я, блядь, тверже, чем когда-либо помню.

Моя девочка выглядит как крутая задница, которой она и является, вся завернутая в сексуальную упаковку.