— Ну? — грозно спросил лысый и бровастый старик. — Где эти мерзавцы?

Двое промолчали, деловито оглядываясь, и отвечать пришлось самому младшему.

— Они исчезли, Визуарий!

Глаза старика начали выкатываться из орбит.

— Да я тебя… В жабу… В труху…

Старец побледнел, упал в ноги. Тогда дар речи обрел другой старец.

— Да тут они где-то, Визуарий. Тут. Раз в город вошли, значит дела у них тут…

— И тебя в жабу, — пообещал главный старец. — В песок, в щебень…

— В песок, в щебень… — задумчиво повторил до сих пор молчавший старик. Визуарию эта задумчивость не понравилась и он набрал в грудь воздуху. Неясно чем бы все это закончилось, если б старик не сказал:

— Не надо… Знаю, что можешь…

Главный старик несколько мгновений держал воздух в груди, раздумывая чем выпустить его — то ли легким свистом, то ли проклятьем. Увидев нехороший блеск в глазах Визуария и чувствуя, что все висит на волоске старик добавил.

— До Круторога с Хайкиным совсем не далеко. Береги силы.

Только после этого старик выпусти воздух. Заметно успокоившись самый младший старик спросил.

— Зачем они нам. Визуарий? У них своя дорога, у нас — своя.

— Дурак! — с чувством сказал старый волшебник. — Недоумок…

Он посмотрел на убитого презрением старика и тот тут же закивал соглашаясь.

— Одна у нас дорога. Я всех своих врагов и не знаю… А может они из первых будут? Второй раз на моем пути…

Он с едкой усмешкой посмотрел на потупившихся спутников.

— Не забыли, чем в тот раз дело кончилось?

Старики дружно закивали головами.

— Только ноги и выручили… — сказал один.

— Дорога была прямая, — добавил другой. — И до города близко.

Визуарий покачал головой, но что выражало это движение понять было трудно — то ли негодование, то ли несогласие.

— Мир велик — уверенно сказал он. — Гораздо больше, чем вмещается в ваши мозги и две встречи в этом огромном мире что-нибудь да значат.

Он замолчал, задумавшись над своими словами. Его спутники стояли молча, не решаясь перебить его мысль.

— Во всяком случае третий раз встречаться с ним мне совсем не хочется.

— Испепели их! — восторженно вскричал младшенький — Пусть твой гнев падет на них тяжелой карой твоей справедливости!

— В жаб их, — поддакнул другой. — В песок, в щебенку. Потрать на них толику своего могущества!

Визуарий посмотрел по сторонам. Вокруг шли люди и никому не было дела до четырех стариков. Он вздохнул, вспомнив о лошади, которую они потеряли в прошлый раз и волшебных вещах, что она везла. Если бы все это оказалось у него под руками! Если бы!

— Орел не гоняется за мухами. Сперва найдите их, а потом я решу, что нужно сделать что бы вернуть наши вещи. А уж потом я подумаю, что смогу сделать для них.

— Мы заночуем тут? — почтительно спросил младшенький.

— Да, — чуть помедлив кивнул Визуарий. Он посчитал что-то на пальцах и добавил.

— Да. Мы успеем на праздник. Задержимся. Ненадолго.

Выказывая редкую настойчивость младшенький наклонился к земле, словно собака, собираясь унюхать куда это скрылись беглецы, так нужные Визуарию. Тот благосклонно посмотрел на него — тот оправдывал его самые лучшие ожидания, потом он укоризненно оглядел двух других. Отвечая на немой упек один из них сказал.

— На рынке они. Где же еще?

Визуарий покачал головой. Жизнь научила его не доверять простым решениям. Он мог бы прибегнуть к колдовству, но у него не осталось уверенности, что все выйдет как нужно.

— Один из них, вроде в халате был?

— Был, вроде… — неуверенно ответил средний.

— Так «вроде» или «был»?

— Был! — твердо сказал старший. — В халате и сапогах!

Лоб Визуария пошел морщинами. Прочно, словно прутья клетки они удерживали старческие мысли в черепе. Видно, что мысли эти были приятны. Старец улыбнулся.

— Беги к начальнику городской стражи. Скажи, что в город прибыл… Нет. Пробрался.

Старик прищелкнул пальцами, радуясь пришедшей мысли.

— Пробрался известный мусульманский проповедник — Меч Аллаха и Надежда Пророка! И что он собирается склонить простодушных жителей Труповца к переходу в магометанство.

Ложь была настолько чудовищной, что средний сказал то, что пришло первым в голову… Кто же в это поверит? Что же он совсем дурак, что ли?

— А разве нет?

— Я бы на его месте не поверил бы.

— Тебе и не придется на его месте быть, — осадил его Визуарий. — Думаешь много, оттого, видно и судьба к тебе боком… Беги.

Тот замешкался.

— Беги, пока прыгать не заставил.

И средний побежал.

Город выглядел богато, но мрачно.

Выстроенный из черно-красного камня он давил на души гостям, наполнял ее ощущением неуюта. Прислушиваясь к голосам людей, что сновали вокруг Избор задирал брови все выше и выше, качал головой и оглядывался. Голоса звучали вполне человеческие, но речи велись не вполне обыденные, да и названия улиц бросали в дрожь: Висельная улица, Трупный тупик, Кожедерная площадь…

От этих названий внутри что-то ежилось от недоумения — как это под этим солнцем вызрел такой город. Даже у Гаврилы это вызвало какую-то оторопь. Единственная улица, с названием которой он смирился, была названа улицей Сорока Великомученников — он слышал, что у последователей Христа было что-то такое — но Избору и это не понравилось…

— Не город — нарыв какой-то. Тут в оба глаза смотреть нужно, а то быстро станешь сорок первым…

Ему никто не возразил, даже Иосиф, ибо и он почувствовал жуть, разлитую в воздухе. Они ехали молча, сбившись в тесную группу и понимая, что надеяться могут только друг на друга. Все тут был в диковину — и названия улиц и лавки перед домами, выполненные словно длинные виселицы и даже табуретки уличных торговцев, похожие на плахи. Торговцы, что сидели на них провожали халат заинтересованными взглядами.

— Эй, почтенный, — обратился Гаврила к одному из местных. — Где у вас тут у вас золотых дел мастера работают?

Из уважения к халату хозяин даже вышел из-за прилавка. Размахивая руками так, что рукава шелестели на ветру он объяснил.

— Немного вперед пройдете. Потом свернете на Членовредительскую. Но ней дойдете до кружала «Три палача» и там повернете. За второй общественной плахой и живут золотых дел мастера.

Избор шевелил бровями, укладывая все сказанное в голове.