Осенью 1958 года к его квартире на Банк-стрит подкатила на лимузине группа мужчин. Они попросили Клема помочь им в расширении компании French&Company. Фирма, специализировавшаяся на торговле элитным антиквариатом, загибалась, и они хотели спасти ее благодаря буму современного искусства. Клем согласился стать их консультантом[904].

К марту 1959 года в пентхаусе на пересечении 76-й Восточной улицы и Мэдисон-авеню открылась галерея современного искусства French&Company. Андре Эммерих назвал ее «самой большой и впечатляющей галереей в Нью-Йорке»[905]. Клем открыл ее выставкой Барни Ньюмана, а потом начал выставлять представителей стиля «Школа цветового поля»[906]. (Основателем этого стиля была Хелен, но ее работы в этой галерее не появились.)

К сожалению для Клема, картины продавались далеко не так хорошо, как отчаянно надеялись его работодатели. Чтобы решить свои финансовые проблемы, они по совету Клема обратили взор на великого Поллока[907]. И, как двадцать лет назад, в момент первого появления на местной сцене, в поисках помощи Гринберг опять нанес визит Ли Краснер.

Ли, хоть и злилась на Клема, потому что он отказывался восхвалять Джексона, оставалась с ним в дружеских отношениях. Они часто виделись в компаниях, вместе слушали джаз в «Файв спот» и вскоре оказались за одним обеденным столом. Зная о новой работе Клема, Ли, скорее всего, не слишком удивилась его просьбе: он хотел устроить выставку работ Поллока[908]. Предложение не вызывало у нее недовольства: Ли забрала все картины Джексона из галереи Джениса и с тех пор не знала, что делать дальше.

«Я ходила по директорам музеев и просила их совета, но их все это совершенно не интересовало, — рассказывала она. — В конце концов я на все плюнула и прекратила суетиться»[909]. Ли и раньше хотела, чтобы Клем помог ей в формировании наследия Джексона. Она даже попросила его написать книгу о Поллоке, но Гринберг отказался. (А книгу написал Фрэнк[910].)

Клем знал Джексона почти так же хорошо, как сама Ли. Он мог стать именно тем человеком, который помог бы ей правильно распорядиться наследием мужа. Так что на просьбу о выставке Ли ответила согласием.

Она пригласила Клема и Дженни к себе[911]. За обедом вдова предложила выставить черно-белые картины Джексона, написанные в 1950–1951 годах, а потом — ее работы. Но эта идея Клему совсем не понравилась, особенно в части выставлять обоих супругов. В каком-то удивительном приступе щедрости он предложил… выставить одну Ли. Дженни яростно возражала. Договорились на две выставки, причем первой должна была быть Ли[912].

Ударили по рукам, и Клем с Дженни на три с половиной месяца отправились в Европу — искать художников и произведения для галереи, а Ли вернулась в мастерскую[913]. И тут, как это бывало, когда она сотрудничала с Бетти Парсонс, да и вообще случалось регулярно на протяжении долгой карьеры, стоило ей начать готовиться к персональной выставке, ее творчество вдруг резко поменяло направление.

В начале того года умерла мать Ли, и горе утраты, которое она сумела не допустить в свою живопись после смерти Джексона, в этот раз выплеснулось наружу[914]. Ли совершенно перестала спать. Она пыталась выгуливать посреди ночи собак, но это не помогало. Она решила использовать мучительные часы до рассвета, чтобы писать[915]. «И я поняла, что если я собираюсь работать по ночам, мне придется вообще отказаться от цвета, потому что с цветом можно работать только при дневном свете», — объясняла она[916].

Цвет у нее был — но это был скорбный цвет, напоминавший мертвую, пересохшую землю или обугленные руины. Художница сама считала работы этого периода настолько мрачными, что «входить» в них было болезненно[917]. Единственной характеристикой, сохранившейся у нее от оптимистичной серии «Зелень Земли», были размеры полотен. Ли писала огромные по площади картины, потому что ее эмоции были настолько гигантскими и подавляющими, что для их выражения необходимо было соответствующее пространство. Ли назвала новую серию «Ночные путешествия». В еврейской мифологии это означает погружение во тьму[918].

В конце июля у Ли прошла небольшая ретроспективная выставка в галерее «Сигна» в Ист-Хэмптоне. На стенах висело 15 работ, начиная с «Миниатюр», написанных в конце 1940-х, и заканчивая коллажами середины 1950-х и более поздней серией «Зелень Земли». На открытие явились все летние завсегдатаи городка: художники, критики, архитекторы, арт-дилеры, коллекционеры[919]. Пришел директор French&Company Спенсер Самуэль. Поздравляя Ли с выставкой, он обсудил с ней перспективы проведения «серьезной ретроспективы» в его галерее[920].