Чем ближе подходил плот к порогу, тем ближе раздавался гулводы. Мгновение, и они очутились в самой сердцевине порога. Плот сильнокачнуло, с быстротою молнии пронесло по всем четырем лавам, то есть уступам, ине успел Лех вспомнить, что первый порог носит название Кодацкий, как они ужепронеслись добрые четверть версты сего опасного пути и были далеко ниже его потечению.

С тою же наружною легкостью проскочили Сурской, Лоханский иЗвонецкий пороги.

Миленко радостно смеялся:

– Чего ж тут страшного?

– Не кажи гоп, – загадочно повел бровью Десятка, –покуда Дид впереди!

– Дид? Кто же он таков?

– Кто-кто… Дид, чи то Ненасытец – порог Ненасытецкий так унас, лоцманов, кличут. Вот коли его Пекло пройдем, тогда и смеяться будем.

Вскоре сделался слышен рев Дида. При одном взгляде на ад,который кипел впереди, волосы на голове вставали дыбом!

Днепр, встретив несокрушимые препятствия в виде лав, скал,гряд и мысов, с непостижимою силою ударялся в разные стороны, бросался с одногокамня на другой, страшно волнуясь, вздымая ввысь огромные валы, разбиваясьвдребезги, разлетаясь потоками водяной пыли, выкручивая меж скал бездонныепучины и производя такой страшный вой и стон, что он поглощал собою всякийдругой звук: и крик птиц, и голос человека.

По приказу Десятки все посбрасывали с себя лишнюю одежду,сняли сапоги. Плотовщики начали прощаться друг с другом, читали молитвы, унекоторых слезы навернулись на глаза… Даже Леху с Миленко, очень смутнопредставлявшим, что им предстоит, сделалось не по себе, а уж плотовщикиготовились словно бы к неминучей гибели.

Один только лоцман Десятка выказывал полное внешнееспокойствие. Сбросив сапоги и сняв шапку, он остался босой, в подкатанныхшароварах, в сорочке, распахнутой на могучей груди. Он стоял впереди всех,закинув голову, и молча, одними только движениями правой руки показывал ходстолпившимся у стерна плотовщикам.

Бревна, гонимые неимоверно быстрым движением воды, мчалисьпрямо на середину порога.

Плечи Десятки окаменели. Он будто и не слышал страшныхстонов грозного Дида. Взор его был устремлен в пучину, и Леху, глядевшему тудаже, почудилось, что бешенство потока чарует его, подчиняет своей неодолимойвласти…

Невероятным усилием Лех заставил себя оторвать взгляд откипящей бездны, вскинул голову и на вершине Корабля, огромной скалы, торчащейсреди порога, увидел великана орла, равнодушно взирающего на горсткусмельчаков, летящих, казалось, навстречу смерти.

Но вот плот миновал Корабль и очутился у самого страшногоместа Ненасытца, его сердцевины, – Пекла. Раздался ужасный треск, и плот,как бы схваченный железными когтями целого воинства демонов, начал погружатьсяв воду. Она достигала щиколоток, коленей, пояса…

Сердце Леха сперва страшно застучало, а потом как бы совсемзамерло: казалось, что его схватил кто-то в стальные тиски и безжалостновырывает из груди.

«Господи! Прости мою душу, отпусти ей тяжкие грехи!..»

Он не успел довершить сей покаянной мысли, когда плот вдругрезко накренился… Бревна как бы разъехались под ногами, стали торчком… ИМиленко, оказавшийся близко к краю плота, покачнулся и исчез в вихре волн.

В ту же секунду Лех кинулся следом.

Он не успел ни подумать, ни почувствовать чего-то, дажеиспугаться не успел – просто бросился в пучину, и это оказалось для него так жепросто и необходимо, как подать руку упавшему, чтобы помочь тому подняться.

Водоворот выбросил его на поверхность почти тотчас, и онувидел неподалеку черную голову Миленко, а позади – стремительно надвигающиесятяжелые бревна плота.

Ни в тот миг, ни потом не мог Лех понять, какая сила их,упавших вправо от плота, выволокла поперек его пути, да с такою немыслимой скоростью!Воистину, Пекло – оно и есть пекло! И то, что в нем творится, обычнымиприродными законами объяснить невозможно… Единственное, что четко осознавалЛех, было: сейчас их головы будут снесены страшным ударом!

Искаженное лицо Десятки, который уже никак не мог без рискавыбросить плот на камни и разбиться, заворотить его, было уже на расстояниивытянутой руки от Леха, когда тот нечеловеческим рывком настиг потерявшего силыМиленко и увлек его на дно.

В тот же миг не выше, чем в каком-то аршине, пронеслись надними смертоносные бревна. И когда Лех уже чувствовал, что вот-вот задохнется,необоримая мощь нового витка водоворота вытолкнула их с Миленко на поверхность.Глотнув воздуха, задыхаясь от рвущего грудь кашля, вцепившись в бесчувственноетело товарища, Лех ощутил плавную, послушную волну и, оборотясь, увидел однилишь пенистые пузырьки от взволнованной на пороге воды; страшный, но ужедальний рев Ненасытца показался Леху ревом разъяренного чудовища, стонавшегопри виде жертвы, вырвавшейся из его алчной пасти.

Отправляясь дорогой мести за Василя и Дарину, Лех надеялсясократить ее, пустившись стремглав по днепровским порогам; однако человекпредполагает, а господь располагает; и расположил он так, чтобы путь Волгарязамедлился непоправимо… Или чтобы он сам решил, что все потеряно, когда сидел уизголовья Миленко, исполняя обязанности брата милосердия.

Когда Лех вытащил молодого сербиянина на берег, то не всилах был даже радоваться спасению, ибо товарищ его был без памяти, бледен инедвижим. И пребывал он в таком угрожающем состоянии несколько дней. Лех ходилза ним с терпеливою заботливостью, удивившей даже и его самого.