Маяков засмеялся и набрал заветный номер:

— Ли, это Мао.

2007 ГОД

Станислав Линькович

(АНГЛИЯ — РОССИЯ, 3:0)

«Пинта “Гиннесс” у нас на столе, вот прекраснейший “Гиннесс” у нас на столе, пожелай мне удачи в питье», — именно в Лондоне «Гиннесс» заходил как нигде. Даже в Ирландии.

Стас влюбился в Лондон с первого взгляда на рисунок в детской книжке. Все читаное и просмотренное, от Диккенса и Голсуорси до «Карты, деньги, два ствола», волокло его в «зе кэпитал оф зе Грейт Бритн». Но час случился лишь в конце 2004 года.

Интересные по бизнесу люди собирались на «Челси». С тех пор как эту команду купил Роман Абрамович, футбольный выезд на матчи стал чем-то вроде бизнес-командировки. Линькович симпатизировал «Манчестер Юнайтед», но чего бы не прокатиться, раз зовут.

Такси из Хитроу было обычным, «вольво» и «вольво», в отель на Рассел-сквер заселились без суеты, а потом Стас вышел, оглянулся и… понял, что здесь ему самое место. Через одну сигарету и две минуты захотел, но не решился сбежать от интересных по бизнесу людей.

На футболе Линькович в ложе шапочно познакомился с Абрамовичем, поговорил с кем надо, увы, пока не с Абрамовичем, о делах, прочесал в приятной компании клубы Сохо и дал себе обещание вернуться в Лондон как можно скорей.

Обстоятельства располагали. Турецкая Анталия стала всероссийской здравницей, а Лондон — всероссийской кузницей или, точнее, прачечной, в которой отстирывались до максимально возможной белоснежности российские деньги разного происхождения. Регулярные рейсы были стабильно переполнены. Чартеры сновали круглосуточно. В городе паслись люди, которым уже не стоило показываться в России. С ними тоже были дела. Пригодились приветы от Феодосия.

Конечно, Стас бывал в Лондоне не так часто, как хотелось. Следовало оставить немного времени и для остального мира.

Свою работу он как-то описал так:

«Надо было в Сингапур, добрался, оттуда в Токио, потом звонок, давай, мол, в Ханты-Мансийск с двумя пересадками через Дюссельдорф и Москву, в Сибири совет директоров прямо в аэропорту прошел, звали отдохнуть пару дней, я бы с радостью, но пришлось через Москву в Бостон, оттуда бы семью в Франции проведать, но пришлось обратно в Сингапур, потом в Германию и только потом в Марсель. И вот в какой-то момент выхожу из самолета и не понимаю, где я, в каком городе, в какой стране».

Линькович не мог сказать, чем именно он занимается. Он делал деньги, будучи немного банкиром, немного финансистом, немного брокером, немного рейдером, немного управляющим. В общем, функцией, самоходным деньгоделающим устройством.

Отпускало его всегда в Лондоне и все реже в Ниме, где почти уже постоянно жили Карина с Лилей и Лорой. С дочками Стас общался с удовольствием, с женой не о чем было говорить и не хотелось трахаться.

Он не мог понять, где ошибка. Денег не было — жили, считай, душа в душу, как бабки пришли — так все по звезде и поехало. А уж на что запал тогда, в 1999 году, и вовсе не понятно — Шахрин виноват, наверное.

Однажды в районе Флит-стрит в забегаловке, угощавшей нереально волшебным карри, он встретил Яну. Или она его встретила. Сначала Линькович засмотрелся на красивую женщину, а потом она его окликнула.

Молнии в этот час не полыхали, мир не остановился, люди из Лондона никуда к чертовой матери не делись, и даже рабочее расписание не сдвинулось ни на секунду хоть в какую-то сторону. Потерлись ошарашенно-радостно щеками, обменялись телефонами и мылом, договорились держать связь.

Свободный вечер в Лондоне у них выдался только через три месяца. Начали с индийского ресторана, потом был паб со стульями из XVIII века, потом кофейня с удивительно несъедобными чизкейками. Говорили о себе. Еда была пофиг.

Израиль 1992 года оказался удивительно не гостеприимным местом, и понравиться он мог только в сравнении с бывшим СССР того же времени. Интеллигенции, хоть гуманитарной, хоть технической, понаехало с переизбытком, Янин отец, доктор наук по балканистике, перебивался сторожем и охранником на заправке. Чуть больше повезло матери, которая знала немецкий и испанский, — ее заработок был позаметней. Основной статьей дохода стала пенсия бабушки-фронтовички. Очень быстро Яна поняла, что рассчитывать нужно в основном на себя… Тут Стас прервал ее рассказом о том, как провел 1992–1993 годы.

В 1996 году Яна, успев поработать няней, официанткой, секретаршей, пристроилась в продюсерскую компанию, привозившую звезд советской или российской, как кому нравилось, эстрады в Израиль. Бизнесом владел человек, уехавший из СССР в 1977 году, и Янины знания про артистов, сделавших себе имя в более поздние времена, оказались кстати. Платили нерегулярно, но зато появился огромный опыт и связи. Потом Яна вышла замуж и уехала в Штаты.

— Так ты замужем? — переспросил Стас.

— Уже второй раз развелась, — хмыкнула Яна, — сынок растет. Давай лет через пять с твоей старшей познакомим?

Первый муж не только стал отцом Ариэля, но и главным акционером Яниной компании, которая возила русских артистов и юмористов теперь уже по североамериканским эмигрантам. Развод оказался не помехой бизнесу. Второй, более скоротечный, брак развалился совсем недавно, Яна обошлась без подробностей.

Родители Яны наслаждались пенсионерской жизнью в Петтах-Тикве. Каждые каникулы им выпадало превеликое счастье в виде Ариэля: «Килограмм пять минимум прибавляет каждый раз, потом в бассейн его гоняю, а он оладушек просит».

Стас доложился о себе.

Отец ушел в середине 2005 года, так и не съездив по местам боевой славы. Весть застала Стаса в Москве: попрощаться не успел, но похороны организовал так, как хотелось бы Линьковичу-старшему: без помпы, но красиво. Неожиданно проявили себя военные — прислали оркестр и генерала, который начинал службу, когда отец Стаса ее заканчивал. Рассказать ему было нечего, но пафосу добавил. Были сотрудники завода, на котором работал отец. Кого-то из них Стас даже помнил. На огромном джипе с не менее огромным букетом приехал странный человек, постоял у могилы и, ничего никому не сказав, отбыл.

По всем законам жанра Стасу и Яне предстояло завершить вечер воспоминаний в постели. Обошлось без банальностей. Зато началась «мыльная» переписка, и Стас теперь начинал день не с котировок, а с проверки — не пришло ли новое письмо. Он избегал писать о делах, да и старая подруга тоже, в общем, не погружала его в тонкости концертного бизнеса. Хватало других тем.