Оттого снаружи у них чистая форма выходит, а внутри с кавернами и прочими дефектами.

— Конечно. Ты мне этим все уши прожужжал.

— Вот эта штука позволяет сделать все наоборот. И пушка начинает остывать от канала ствола, который из-за этого выходит ровный, гладкий и максимально качественный. А мелкие дефекты выходят наружу, становясь сразу заметными. Впрочем, в сочетании с подогреванием формы кристаллизация идет медленно и дефектов почти не бывает. Разве что мелкие. А вот это, — указал Алексей на конструкцию с маховиком и педалями, — вибратор. Видишь эксцентрик. Он чуть-чуть покачивает форму. Едва-едва. Из-за чего пузырьки уходят из отливки.

— Мудрено как-то выходит… — покачал головой Петр. — Ты ведь говорил, что одна из главных проблем в формах. Что их долго делать. А тут… — махнул он рукой, — наворотил кучу всего. Но, как мне кажется, только усложнил.

— Ничуть, — невозмутимо ответил царевич и рукой указал в угол.

— Что?

— Вон — это формы. Мне их Лев Кириллович из чугуна отлил. А мастеровые их уже довели до ума и подогнали. Притерли. Перед употреблением берем их. Изнутри смазываем особым составом на основе белой глины. Прямо кисточкой. Собираем, пока там его все влажно. Устанавливая сразу и канал ствола. Даем просохнуть. Потом помещаем в первичный нагреватель. Оттуда на рабочую площадку. Вот сюда — во вторичный. Подключаем подачу воды гибким медным патрубком. Благо, что ход тут небольшой. Заливаем бронзу. После чего один работник начинает крутить вибратор, сменяясь по мере утомления, а другой — открывает подачу воды. Слабую. Просто чтобы ускорить кристаллизацию металла именно со стороны канала ствола.

— И долго?

— Для вот такой формы — около получаса. Потом ее ставят вон туда, — махнул Алексей рукой, — остывать. Далее форму разбирают и отливку обрабатывают механически. Но только снаружи. Литники в основном сбивая. Канал ствола и так хорош.

— И сколько получается сделать?

— Да сложно сказать, — пожал плечами царевич. — Мы на скорость не пробовали. Но, думаю, что несколько вот таких вот пушек точно сделаем. Сколько там форм? Четыре готовых. Ну вот четыре в день сделаем. Если будут еще формы — посмотрим. Желаешь посмотреть?

Петр Алексеевич кивнул.

Царевич сделал отмашку и форму достали из первичного подогревателя. Поставили во вторичный. Подключили к воде. Потом подхватили тигель с уже расплавленной бронзой. И осторожно залили. Подали воду. Начали вибрировать…

Царя ведь ждали и подготовились.

— Дальше скучно. Или хочешь до самого конца все поглядеть? Али глянешь сразу, что получается? Результат, так сказать.

— Давай сразу результат.

— Тогда пойдем в соседний цех. — поманил его Алексей к внутренним воротам. — Тут у меня склад. Там, дальше, цех механической обработки.

Они прошли.

— Вот такую пушку достают из формы, — указал он пальцем на отливку с литниками. — Вот такую, получают после чистки. А вот, — указал чуть в сторону на что-то накрытое тканью, — уже готовая. В сборе.

Алексей махнул рукой.

Работники споро скинули ткань.

И перед царем предстала 6-фунтовая длинная полевая пушка, заведенная на передок. Лафет ее сильно доработали. Облегчили и укрепили металлическими деталями. Ось, разумеется, тоже была железной. А колеса унифицированы со стандартной повозкой. Как на самой пушке, так и на передке. В общем — на выходе у него получилось что-то в духе 6-фунтовой полевой пушки времен Наполеоновских войн. Ну, почти. Местами он шагнул даже дальше в доработке лафета.

При всем при этом Алексей особо не разбирался в артиллерии. Зато у него имелся здравый смысл, взгляд на вопрос с высоты веков и возможность делать то, что и как он пожелает. Понятно, что он не сам сидел бирюком в уголке. Нет. Он привлек к своей работе артиллеристов. Опытных. И немало проводил с ними время. Стараясь сделать так, чтобы все в лафете оказалось на своем месте. Чтобы все удобно. Чтобы все по уму. Ну и, само-собой крепко, надежно и максимально легко.

Ствол пушки отливался с толщиной стенок как у орудий системы Грибоваля. Примерно. Сходство это получилось конвергентно, потому что царевич в упор не помнил даже идею француза. Однако чистый канал ствола позволил уменьшить зазоры. Отчего и заряд пороха стал требовать кардинально меньше для той же дальности боя. Подняв при том несколько точность и сохранив живучесть. Даже немного ее подняв…

Это все Алексей отцу и рассказывал, ходя вокруг пушки и презентуя ее во всей красе.

— Ты канал ствола совсем не обрабатываешь?

— Надо бы. Если их пройтись дорном, то можно улучшить чистоту поверхности и геометрию. Что позволило бы еще снизить зазоры. Но это дело будущего. Сейчас и такой результат неплох.

— Неплох? — удивленно вскинул брови царь. — Что значит неплох? Он отменный! Одного не пойму — зачем ты стал отливать пушку в шесть фунтов калибром. Отчего сразу нормальные делать не стал?

— А ты ее поворочай. Она не сильно тяжелее трехфунтовой.

Царь не поверил.

С помощью рабочих снял с передка. И немного покатал-покрутил.

— Действительно… легкая… предлагаешь полки вот такими вооружать?

— Я предлагаю пехотным полкам пушек вообще не давать.

— Это как? — удивился Петр.

— А зачем они им сейчас?

— Как зачем? — опешил Петр.

— Для чего в свое время придумал свой regementsstycke Густав II Адольф? Чтобы поставить эту пушечку в пехоту. Чтобы она ее сопровождала. Так?

— Так, — кивнул отец.

— А для чего ей пехоту сопровождать? Чтобы компенсировать недостаток скорострельности мушкетеров и их количество. Проще говоря — увеличивать плотность огня. А у нас — вон — пять-шесть выстрелов в минуту мушкетеры делают. Если обученные. Лучше — по семь. Зачем им маленькая пушечка? Да еще одна или две. Толку от них в поле капля. А отягощать будут немало.

— А такая?

— А такая им тяжеловата уже.

— Что-то я тебя не пойму. — царь подозрительно скосился на сына.

— Смысла я не вижу выдавать на полк по одной или две пушки. Лучше сразу сводить их в полки, край батареи. И применять на важных направлениях. Чтобы было легче управлять огнем…

Петр Алексеевич возразил. Ему такой подход казался диким.

Алексей взял пруток и стал чертить на нем типовые задачки. Показывая там расположение и производя при отце расчеты.

Тот задавал какие-то вопросы.

Хмурился.

Уточнял.

Возражал.

Местами спорил, но без особенного напора.

Наконец он тяжело вздохнул, махнул рукой признавая правоту сына, но поинтересовался:

— Ты ведь обычно все в виде рапорта готовишь. Отчего так ныне отстаиваешь свое видение?

Царевич молча подошел к одному столу и взяв папку вручил отцу:

— Вот. Рапорт. Но мне показалось, что так тебе будет интереснее.

— Интереснее?

— Ну… тебя бумаги в тоску вгоняют, — нахально улыбнулся Алексей.

— Ну наглец…

— Но разве я