по его прикидкам оно могло до вечера сосредоточится на поле. Не более.

— Господа, — обратился он к стоящим подле него офицерам. — Полагаю, шведы атакуют нас на рассвете.

— Карл юн и безрассуден, — заметил один из генералов.

— Вряд ли он рискнет всем, решившись на взбалмошную атаку.

— Я не уверен, что он знает, сколько у нас тут войск.

— Атаковать в ночь? Это безумие! Генералы шведов, уверен, это ясно понимают.

— И все же, сэр. Я бы немедленно приготовился к бою.

— Чтобы утомить наших людей перед решающим сражением? — удивился Джон Черчилль. — Часами стоять в боевых порядках утомительное занятие.

— И все же, сэр.

— Вы думаете, что Карл упустить момента наступать в то время, когда солнце станет светить нам в глаза?

— Он ищет воинской славы…

Мнение генералов разделилось.

Посему командующий приказал выдвинуть дозоры и начать приготовления к утренней битве. Но король Швеции по своему обыкновению шел налегке. То есть, без артиллерии вовсе. Она безнадежно отстала. Посему, узнав об обнаружении неприятеля, он решился на вполне типичную для него авантюру.

Вся кавалерия, собранная в кулак, двинулась в обход. Для того, чтобы обогнуть лес по большой дуге и выйти к позициям англо-голландских войск с юга. А пехота, втягиваясь на поле, сразу строилась.

Минута.

Другая.

Третья.

Час.

Два.

И вот — четырнадцать тысяч шведской пехоты оказались готовы к атаке. Больше у него и не было. Еще шесть тысяч кавалерии обходили с фланга.

Еще немного ожидания.

До конца светового дня оставалось часа полтора. И Карл, не дожидаясь фланговой атаки, отдал приказ об общем наступлении, дабы разыграть главный козырь своей пехоты — ближний бой.

— Сэр, — едва не влетев в шатер на коне, крикнул вестовой. — Шведы атакуют!

— ЧТО?! — удивился Джон Черчилль.

— Пехотой. Развернулись широким фронтом и идут на нас. Кавалерия, видимо, отстала.

Командующий выскочил из своего шатра.

Вскочил на коня, чтобы оказаться повыше.

И выхватив зрительную трубу вперился в нее, силясь разглядеть ситуацию. Видимость из-за вечера уже была не самая лучшая. Заходящее солнце светило в глаза шведам. Но это, играло скорее на руку шведам. Ведь они плохо видели противника. А как бояться то, чего не видно? Тем более, что король им заявил — здесь стоит авангард. И они могут разгромить его решительным натиском до подхода основных сил.

Обманул?

Нет.

Просто не знал. И сам так мыслил. А потому и торопился, зная о численном преимуществе неприятеля.

Шведская пехота мерно шагала вперед.

Англо-голландцы лихорадочно строились, готовясь дать отпор.

И тут из-за небольшого леса появилась шведская кавалерия, ударившая союзникам во фланг. Выскочив на неприятеля буквально в сотне метров…

Завязалась рубка.

Очень скоротечная рубка из-за совершенно неравных сил.

За это время шведская пехота подошла достаточно близко. И попала под обстрел. Достаточно жестокий.

Порядка двадцати семи тысяч союзной пехоты, кое-как выстроенной второпях, открыли огонь из своих мушкетов. Их поддерживала полковая артиллерия. Полевую развернуть покамест не успели.

Шведы стали терпеть большие потери.

И если бы кавалеристы не смяли правый фланг, то пехоте англо-голландской коалиции удалось отбить атаку шведской пехоты. Но… если бы у бабушки было кое-что от дедушки….

Рассеяв достаточно слабую кавалерию союзников, шведские кавалеристы бросились на пехоту. С фланга и тыла. Самым решительным образом.

С фронта, заметив это, побежали вперед шведские пехотинцы.

И…

Уже через полчаса все оказалось кончено.

Несколько полков союзников сумели отойти в относительном порядке. С левого фланга. Основные же силы просто сбежал. Бросив все. А шведская кавалерия без всякого зазрения совести их преследовала. Включая самого Карла, что возглавил своих конных телохранителей и лично зарубил не меньше пары десятков солдат неприятеля. И только на утро король Швеции узнал — здесь стояли основные силы неприятеля. И он их разбил. С первого захода…

Виктория!

Слава!

Громкая победа! В первом же бою!

От ощущения чего у Карла натурально закружилась голова и перехватило дыхание… Его мечта сбывалась! Натурально. Вот тут. Значит он был прав. И родился под счастливой звездой. И он сможет повторить великие подвиги своих предков…

* * *

— Что сие? — спросил Петр, глядя на протягиваемую ему сыном небольшую брошюру.

— Некая выжимка из моего изучение истории военного дела. Классификатор родов войск, их признаков и вооружений. В разные времена по-разному все называли. И довольно сложно бывает иной раз понять — о чем идет речь. Оттого оценить происходящее в той или иной битве бывает крайне сложно.

— Думаешь, сейчас это имеет значение?

— Почему нет? Если ты одобришь, то я бы предложил отпечатать сей труд и распространить среди офицеров. Ты ведь утвердил военно-штабные игр для обучения тактике и стратегии. Это бы неплохо их дополнило.

Царь открыл рукописную брошюру.

Там начиналось все с общих понятий — с родов войск.

В лаконичных формулировках описывались такие признаки, как регулярность, профессиональность, тяжесть, вооруженность, функциональность и так далее. Например, кавалерию царевич делил на легкую, среднюю и тяжелую, введя главным критерием массу самого коня. К легкой относил всю, у которой лошадь легче 1000 фунтов, к тяжелой — ту, что тяжелее 1200, а к средней остальную[49].

Этот признак он выводил из того, что лошадь может шаго нести на спине долгое время не более пятой части собственного веса. Без угрозы для своего здоровья. Разумеется, вывести этот признак из летописей и свидетельств он не мог. Просто вспомнил о большом исследовании, которое проводили англичане в конце XIX века. Оно время от времени всплывало в разных сетевых баталиях, вот и отложилось в голове. Таким образом получалось, что средняя или, как он ее еще назвал, линейная кавалерия может тащить всадника, седло, оружие и прочее массой от 200 до 240 фунтов. То есть, порядка 90–108 килограмм. Что позволяло легко вооруженному всаднику обходиться без заводных коней.

Вооруженность выводилась как доля полного носимого снаряжения. За эталон Алексей взял средний переносимый пехотинцем вес, который колебался в районе 60 фунтов, оставаясь неизменным со времен Античности. С определенными колебаниями. И отнес к легко вооруженным пехотинцам или всадникам тех, что имели вооружения не более 20 фунтов, а к тяжелым — тех, кто выше[50]. Как наступательного, так и защитного вооружения.

Иными словами — он создал некую табель о рангах, классах, видах и категориях. Только применительно к историческим видам войск. Вполне, к слову, распространяемую и на войска XVII века.

Не забыл он и оружие. И здесь он отыгрался по полной программе, помня о том ужасе, что в далеком XXI веке творился в ситуации вокруг закона об оружии. Где в ГОСТе стояли такие