— Поторопись! Человек и медведь! До восхода луны!

Я вздрогнула, кидаясь к массивной двери, слыша за спиной его голос:

— И запомни главное — они должны прийти на мой порог по своей воле! Не из страха или насилия! Волки помогут тебе.

Прежде чем закрыть дверь, я бросила последний взгляд на моего Арьяна. На великого и бесстрашного воина, который лежал обездвиженный и обескровленный, израненный, на грани смерти лишь потому, что был не таким как все.

Мой Зверь.

Мой муж!

Тот, кого я больше не дам в обиду и буду бороться на него, как он боролся с собой ради того, чтобы быть рядом со мной!

С порога я спускалась решительная и уверенная в том, что все сделаю как нужно и в положенный срок, накидывая на свои плечи накидку Черного и опускаясь на колени перед белоснежным вожаком волков, склонив перед ним голову.

- Ты был с нами рядом с первого дня. Помоги мне в последний раз, умоляю…

Не знаю, что именно я ожидала услышать, но, когда над моей головой раздалось низкое и приглушенное: «Вуууууф», была готова разрыдаться от благодарности.

Разрыдалась бы, если бы у нас было время, но вместо этого с огромной благодарностью кивнула волку, тихо выдохнув и пытаясь уложить в голове все то, что я собиралась сделать, чтобы привести к дому Черного человека.

— Поблизости есть люди? Охотники? Рыбаки? — обратилась я к волку, уже не сомневаясь в том, что они все понимают и способны общаться не только между собой, но даже со мной.

Волки принюхивались, приподнимая головы по ветру, чтобы уловить поблизости человеческий запах, а я замерла, прислушиваясь к ним и наблюдая с дрогнувшим сердцем, как часть из них устремилась вперед по молчаливой команде, а вожак подставил свою голову, как бы показывая, чтобы я снова оседлала его.

Закутавшись в плащ Черного, в котором была тепло и уютно, я села на волка с огромной благодарностью и уже без страха, обхватывая руками его крепкую шею и прижимаясь всем телом к спине.

Мы покинули Черный лес, и волки дружно неслись вдоль берега замершей реки, где снега было не так много, пока я пыталась осмотреться и понять, куда лежит наш путь. Жаль, что моих познаний о лесе было недостаточно, чтобы сориентироваться. Но скоро волки замедлили свой бег и теперь шли стаей, скрываясь за сугробами, когда я отчетливо услышала в зимнем лесу посторонние звуки.

Это был человек.

Тот, кто хлопал чем-то и тихо бурчал себе под нос, пугая птиц своим появлением в дремучем лесу.

Я осторожно слезла с волка, почувствовав, как меня бросило в холодный пот.

Каким бы он не был, и что бы не делал — он был шансом Арьяна на спасение и жизнь!

Я повторяла себе, что люди не достойны моего Зверя, но мое сердце все рано колотилось истерично и затравленно, потому что понимала, что это последние часы жизни этого человека.

Лучше было не думать о том, кто он был, как жил, была ли у него семья. Конечно, я бы хотела, чтобы это был злой и мерзкий человек, который совершил за свою жизнь много нехорошего, чтобы его смерть была оправдана и закономерна, подобно року, что настигнет всех за их дела. Чтобы жирная точка его последних часов стала облегчением для кого-то. Но пока я могла только мечтать и надеяться на это, тихо шепнув волкам, что дальше я пойду одна, осторожно двинувшись к цели.

Нет, страха не было.

Я ощущала, что за моей спиной есть нерушимая защита и помощь хищников, которые не дадут меня в обиду, выходя через высокие снега на небольшую поляну, и первым делом увидев запряженную в сани лошадь, куда мужчина закидывал тушки мелких мертвых зверьков, что доставал из капканов.

Значит, охотник.

Не ожидая увидеть в такой глуши людей, он даже не сразу услышал, как я пробираюсь к нему через сугробы, вздрагивая и ловко доставая из-за пазухи короткий острый кинжал, когда обернулся ко мне и в первую секунду обомлел.

А я не задумывалась над тем как выгляжу, и что на моем простом шерстяном платье крестьянки осталась свежая кровь Арьяна, только улыбнулась ему робко, надеясь на то, что он как и все мужчины окажется падким на красоту, какой бы бледной я не была сейчас, и какими бы склоченными не были моим волосы после поездки на быстром волке.

— Ты кто такая? «Что здесь делаешь?» — довольно резко спросил мужчина, окинув быстрым прищуренным взглядом и напряженно застывая, явно ожидая увидеть за мной брата, отца или мужа.

— Я от мужа сбежала, — сложно было играть роль обиженной жены. Вот только моя печаль и паника были совершенно настоящими и не выдуманными.

Мужчина оказался молодым и довольно резким, но это было только на руку.

Как говорили старухи — кровь молодая, горячая. Я надеялась, что смогу убедить его в том, что я всего лишь запуганная женушка, а он соблазнится на то, чтобы утешить.

Он быстро оглянулся, прислушиваясь, и в конце концов криво усмехаясь:

— А в лес-то зачем побежала?

Я только пожала плечами в ответ, потому что даже не успела придумать никакой легенды.

Единственное, что я знала, так это то, что должна соблазнить его. Опьянить собой до такой степени, чтобы он даже не заметил, что мы пойдем в Черный лес!

— И сколько ты здесь скитаешься?

— Несколько дней, — тихо отозвалась я, демонстративно поежившись и обхватывая себя руками. — Я голодна и очень замерзла.

На самом деле под накидкой Черного было очень тепло, но ведь парень не знал об этом, когда хмыкнул и бросил свои капканы, чтобы махнуть мне рукой на сани.

— Идем. У меня еще осталось немного хлеба и вяленого мяса.

Я сковано кивнула, лишь создавая видимость робости и полного смирения, пока внутри меня все полыхало, кричало от омерзения и противилось происходящему.

— Залезай, — мужчина запрыгнул в сани первым, протягивая руку, когда волна отторжения прошла по коже колючими мурашками, оттого что была ненавистна сама мысль о том, что меня коснутся другие руки.

Я умоляла саму себя потерпеть и не выдать своих эмоции, чтобы не спугнуть мужчину раньше времени, ведь от этого зависела жизнь моего Арьяна! Но как же тяжело это давалось!

Коснувшись его руки лишь вскользь, я опустилась смиренно в сани, наклоняясь нарочно низко, чтобы полы плаща распахнулись, обнажая мое тело, и особенно грудь в вырезе платья.

Он увидел все, что было нужно. Я ощутила это кожей, и от омерзения пошли мурашки, которые мужчина принял за дрожь от холода.

— Возьми и садись поближе, согрею тебя, — он протянул мне кусок лепешки с сушеным мясом, похлопав рядом с собой и глядя так, что я понимала, что нахожусь на верном пути. Вот только легче от этого не становилось.

Меня выворачивало наизнанку, от одной только мысли, что чужие руки будут касаться меня! Что не мой муж полезет нагло и судорожно под полы плаща, отчего горькая тошнота подскочила к самому горлу. Но нужно было выдержать и это! Лишь бы только Арьян был жив!