Мысли лихорадочно метались в голове, когда я пыталась представить, что буду делать дальше.

Как разбудить мирно спящего в берлоге медведя? И как защитить себя от него, когда он проснется?..

Несмотря на морозный день, я была мокрой от пота и предстоящего мероприятия, когда волки остановились, утопая в снегу, окружив пригорок, который с первого взгляда можно было принять за холм.

Не было слышно ни сопения огромного зверя, не каких-то других звуков, когда я спрыгнула с лошади в снег, тут же увязнув в нем почти по пояс, и пыталась пробиться вперед с большим усилием, словно плыла в огромном белом океане.

До этого момента я никогда не видела берлог.

Не представляла, что под слоем пушистого стега, в глубокой яме под землей и длинными корнями мирно спит медведь, не подозревая для чего мы пришли к нему. Мысленно я просила у него прощения и в душе рыдала, из-за то, что его жизнь придется забрать ради жизни моего мужа, но иного пути не было…

В последний момент оглянувшись на волков, которые застыли в полной боевой готовности, оскалив зубы и прижав острые уши к голове, я набрала в легкие побольше воздуха и завизжала. Вложив в этот визг всю свою боль, отчаянье и мольбу о прощении, я сжимала кулаки и дрожала от натуги, замолкая на секунду, чтобы перевести дух и прислушаться.

Медведь явно проснулся. Издал какой-то шумный недовольный звук, от которого я шарахнулась, поспешно пробираясь к лошади через снег и сугробы, вот только вылезать косолапый явно не собирался.

Остановившись у лошади, я оглянулась, понимая, что у меня ничего не получилось.

Скорей всего медведь просто перевернулся на другой бок и попытался уснуть снова.

Вторым вариантом было найти дубину и попытаться постучать по берлоге, разворошив снег и заставляя его выбраться наружу.

Откинув плащ Черного за спину, я рылась в снегу в поисках коряги побольше, делая это на ощупь, когда вожак стаи громко фыркнул, словно хохотнув над моими попытками, вдруг завыв, так низко и пронзительно, что я клацнула зубами. Когда его вой подхватили по очереди остальные волки, по телу пошли мурашки не только у меня, судя по тому, как шарахнулась бедная перепуганная лошадь, чьи бока стали влажными от холодного пота.

Только на этом мои лохматые помощники и защитники не остановились, посчитав, что подобного рода будильник на медведя, мягко говоря, не действует, тогда вожак вдруг кинулся вперед, в буквальном смысле прорываясь сквозь снег и исчезая из поля зрения в глубине берлоги.

Мое сердце икнуло и замерло на долю секунды, замерев вместе со мной и снова прислушиваясь, чтобы зайтись от панических ударов, когда из берлоги послышались жуткие звуки рычания двух хищников, оба из которых нападали!

В первую секунду кинувшись обратно к берлоге, чтобы спасти белоснежного вожака, я слишком поздно поняла, что за его спиной стоит целая армия и лучшие из лучших, вскрикнув, когда снег разлетелся в разные стороны вместе с клочками земли и каких-то веток, а из глубокой низкой берлоги вылетел разъяренный медведь, чьи красные глаза были наполнены справедливой яростью!

И первое, что он увидел на своем пути, была я.

Взвизгнув, я карабкалась на лошадь, от страха и паники не в состоянии сделать это сразу, с ужасом понимая, что медведю все эти сугробы совсем не помеха!

Господи, какой же он был огромный!

Мне не доводилось видеть перед собой живых медведей, а Арьян в своем зверином образе не выглядел настолько страшным, потому что был дорог мне, и я точно знала, что мне он не навредит.

Сейчас же я повизгивала, боясь обернуться и судорожно дергая поводья такой же испуганной лошади, заставляя ее скорее нестись вперед, преодолевая снега, в которых утопала даже она.

По рычанию и глухим звукам, что раздавались за моей спиной, я понимала, что волки кидаются на медведя, кусая его за холку и лапы, чтобы он не догнал меня, впиваясь пятками в бока своего единственного спасения, чья скорость явно превышала скорость медведя, если бы только была протоптанная дорожка.

Снег мог стать нашей погибелью, но все, что меня заставляло верить и бороться за свою жизнь — это единственная мысль о том, что Арьян будет жить, если я смогу сделать все, о чем просил Черный!

Поэтому я боролась! Поэтому вкладывала все свои душевные силы в бег лошади наперегонки с самой безжалостной и страшной из смертей, иногда не в силах сдержать криков и не понимая в первую секунду, отчего меня дернуло назад, сбрасывая с лошади в ворох снега уже у самого дома и заветного порога.

Медведь не отступал. Он был твердо намерен наказать всех, кто потревожил его сон, кидаясь на меня сквозь пелену снега, когда я увидела его перед собой, задыхаясь от ужаса и отчаянно закричав:

— Черныыыыыыый!

Словно черная тень выпрыгнула из-за дома.

В облике огромного черного волка, он впился в глотку медведя, не уступая ему, ни в силе, ни в мощи, отчего зверь захрипел и попытался вцепиться зубами в ответ, вот только безуспешно. Я только закрывала голову руками, уже не пытаясь подняться из вороха снега и понимая, что бедная лошадь убежала в страхе на волю, что было только к лучшему.

Страшно было открыть глаза, даже когда рычание сменилось жуткими булькающими звуками, а затем и вовсе прекратилось, разливаясь тишиной, от которой мои нервы были готовы просто лопнуть!

Открыв глаза, первое что я увидела перед собой, едва улыбнувшись дрожащими губами сквозь слезы, были волки.

Мои ангелы-хранители, которые были рядом, с первого дня моей жизни в лесу, с Арьяном.

Они и сейчас сидели своим загадочным строем рядом со мной во главе со своим смелым вожаком, не уходя, даже когда появился Черный в привычном человеческом обличии, чтобы поднять меня на дрожащие ноги из снега, осторожно убирая прилипшие к лицу пряди волос.

— Ты достойная жена своего мужа, — непривычно мягко проговорил он, в его голосе не было ни колкости, ни холода. — Люби его всегда, как можешь любить только ты.

Я растерянно заморгала мокрыми ресницами, в первую секунду испугавшись того, что эти слова прозвучали подобно прощанию.

— Больше ничего не бойся, Рада. Соберись в последний раз и жди, каким бы долгим и страшным не было это ожидание. Иди в дом, разведи огонь в печи, нагрей много воды, и жди. Но не выходи на задний двор.

Черный завел меня на ступени, открывая дверь и приглашая войти внутрь, пока я находилась в какой-то странной прострации, понимая, что страшным было не то, что я смогла привести сюда человека и медведя, и не то, что опасность шла за мной все это время попятам, а то, что было впереди, с приходом ночи.

— …все будет хорошо? — обернулась я на Черного, и мой голос дрожал, когда мужчина закрыл за моей спиной дверь, прошагав дальше и скрываясь в полумраке дома, где очевидно была еще одна дверь.

— Будет.