— Себе не хочешь, для дочки возьми, — продолжал настаивать Демидов. — Ей на реабилитацию уж точно надо.

Еще немного поколебавшись, Калинин принял из рук Саши конверт, коротко, но от души поблагодарил:

— Спасибо.

— Вот, а мы собираемся школу открыть, — бодро сменил тему разговора Влад, — по самообороне.

— Ага, — заметив изумленный взгляд Димы, подтвердил Саша. — Самооборона для девушек.

— Ну не только для девушек, — негромко добавил Влад.

— Школа безопасности, в общем, для всех и каждого. Не только самооборона, гораздо шире, — обернувшись в сторону веселящихся детей, Саша засмеялся: — Ты прикинь, Полинка-то моя в школе драчунья еще та, спуску никому не дает, — в отцовском голосе отчетливо слышалась гордость. — Постоять за себя может, хоть и мелкая пока.

— Твоя наука? — заулыбался и Калинин, представив, как темноглазая юла Полина дает сдачи обидчикам.

— Ну а чья ж еще? Вот я и думаю, я-то свою научу, а других кто научит?

— Ну да, хорошее дело, — согласился Дима. — Главное, чтобы не во вред.

Из дома вышла Юля с большим подносом, на котором были красиво разложены свежие овощи.

—  Ну что, три мушкетера, все в сборе? — с улыбкой пошутила она и позвала: — Давайте-ка за стол!

Стол, стоявший под большой раскидистой яблоней, был большим, места хватило всем. С одного края уселась детвора в лице Полинки, Дениски и Дани (хотя последнего назвать детворой уже было сложно, вырос парень!), чуть дальше устроились Влад и Ксения (возле нее на детский стульчик усадили маленького Пашку), на другом краю стола — Калинин и чета Вороновых. Казалось, они все давно уже были гораздо больше, чем друзьями, давно стали одной семьей. Семьей, где вместе делят и радость, и горе. И Диме было жаль лишь одного, что Аня никогда не захочет стать частью этой семьи. Но и осуждать ее за это решение он не мог, лишь принять его и надеяться, что когда-нибудь она сможет их простить.

— А что, я даже тебе завидую, — мечтательно закатил глаза Влад и, приобняв Ксению, сказал: — Надо было нам тоже на юга, а не в Подмосковье?

Она улыбнулась, с удовольствием прижалась к мужу. Поцеловала его в щеку, слегка поросшую щетиной.

Саша и Юля тоже выглядели счастливыми. Сейчас, глядя на них, даже не верилось, что всего два года назад они были на грани развода. Но все-таки судьба сама вносит коррективы в жизни людей — Воронов оказался под колесами машины, спасая ребенка, а Юля, за то долгое время, что ухаживала за мужем в больнице, окончательно уверилась в своей любви к нему. Тем более теперь, после того, как Саша вышел на пенсию и смог уделять больше времени своей семье, между ними воцарилось полное взаимопонимание.

— И как скоро отъезд? — спросил Саша, когда они с Владом вышли провожать Калинина, спешащего вернуться в Москву к своей семье.

— Через несколько дней сделка по продаже Аниной квартиры, после этого они с Дианкой уедут. Дом уже снят, на самом берегу. А там и свой купим, когда определимся в каком районе. Свою квартиру пока сдавать буду, — Дима помолчал и добавил: — Кто знает, может, когда- нибудь решим вернуться в Москву.

— А работа? — поинтересовался Влад.

— Инкассаторы везде нужны, — пожал плечами Калинин.

— Ну, если надумаете вернуться, ждем тебя к нам тренером, — уверил его Воронов, расплывшись в улыбке, а потом внезапно посерьезнел, обвел друзей долгим взглядом. — Какая же все-таки интересная штука жизнь. Как умело она вывела нас из игры, каждого по-своему. Но я думаю, жалеть не стоит. В итоге, все обернулось к лучшему. Это просто другая жизнь, не лучше, не хуже той, просто «другая». У которой свои прелести.  

Он достал пачку сигарет и, вытащив одну, предложил друзьям. Трижды чиркнула в сгущающихся сумерках зажигалка.

— Я ведь раньше никогда не задумывался над тем, какие ужасные поступки совершал. Мне казалось, что я действую правильно, что цель оправдывает средства, — задумчиво размышлял Саша вслух. — И вроде бы наказывали мы только «плохих», и действовали из справедливости. Своей справедливости, по своим законам. Столько лет следовали им, даже не задумываясь, имеем ли право так поступать.

Калинин и Демидов молча курили, не перебивая исповедь друга.

— Говорят, важнее всего признаться самому себе, что это плохо, покаяться в содеянном, и искренне стремиться не делать так больше. А дальше… все происходит снова и снова — ты хочешь не повторять эти ошибки, а все равно повторяешь их, и снова каешься. Это бесконечный процесс, ведь живем мы в таком падшем мире, — невесело усмехнулся Саша. — Раньше я этого не понимал, искренне считая себя победителем в жизни. И вдруг осознал, что это не так. Все не такие, как выглядят со стороны…  Со стороны кажется, что ты полковник, не знающий преград, а в душе ты уже дряхлый старик, давно сломленный. Стал сам себе надзирателем в своей личной тюрьме. Не веди борьбу с собой — проиграешь…   Я так боялся лишиться своей должности, звания, словно это было самым ценным, единственным значимым в моей жизни. А потом понял, что солнце продолжит светить, даже если на моих плечах не будет погон. Да даже если меня не будет, оно продолжить светить!  

— Все мы так думали в свое время, — согласился Влад. — Мне тоже казалось, что жизни «после» просто не существует. Но, как видишь, живой и вполне счастливый.

— Ну, а ты что скажешь, Димон? — Воронов взглянул на друга.

— Скажу, что нам вообще повезло, что удалось вырваться из этого водоворота системы, которая столько лет тащила нас на самое дно, — невесело усмехнулся Калинин.

— А помните, как все начиналось, под предводительством Шведова? — на мгновение Саша мысленно вернулся в далекое прошлое. —  Кстати, ведь это благодаря ему, я на свободе, да еще и на почетной пенсии. Не забыл, черт старый, замолвил за меня словечко где-то в верхах, чтобы делу не дали ход. Мне уже потом, «по секрету» шепнули. Это только по телевизору все красиво преподнесли, а на самом деле мою судьбу решило слово влиятельного генерала. — Воронов помолчал, а потом кивнул, словно соглашаясь с самим собой. — Нет никакого правосудия. Жизнь сама накажет, так как считает нужным.

Вот уже три года они жили на новом месте. К южному климату привыкли быстро, оставив в прошлом серую, пыльную Москву с ее проливными дождями. Здесь же практически весь год радовало взор голубое небо, а всего в ста метрах от дома о берег плескались морские волны. И сейчас казалось, что так было всегда, а все то, что происходило с ними когда-то там, в далекой Москве, просто кошмарный сон.

Иногда Аня все же уносилась мыслями в далекие воспоминания, туда, где у нее был любимый брат, такая непутевая, но все же, мама, и так недолго — отец. Как жаль, что они не смогли разделить с ней ее счастья. Счастья, к которому она так долго шла. Сколько же препятствий встретила на своем пути, сколько раз думала, что дальше дороги нет, как больно падала и, казалось, что подняться уже не сможет. А потом поняла, что на этом сложном, извилистом пути она идет не одна — Дима рядом. И он всегда готов протянуть ей руку, помочь подняться, а когда ей станет совсем тяжело, нести ее на руках.