— Не знаю, чего вы от меня ждете, майор, но попробую ответить на ваши вопросы.

Его гость решил зайти издалека.

— Для начала расскажите, чем вы тут занимаетесь.

Улыбка директора стала еще шире.

— Космический центр Тулузы является операционным центром Национального центра космических исследований. Здесь разрабатывают и выводят на орбиту космические ракеты и системы. Вы наверняка слышали о программах «Ариан», «Спот», «Гелиос» и — главное — о роботе «Кьюриосити», который американцы запустили на Марс?

Мартен счет правильным согласиться.

— Ну так вот, ChemCam[56] — специальная камера, венчающая мачту марсохода, осуществившая восемьдесят тысяч лазерных выстрелов по скалам, — пилотируется отсюда и была создана здесь, Национальным центром космических исследований и Институтом астрофизических и палеонтологических исследований.

Тулуза и космос, Тулуза и космонавтика… Старая история, восходящая к началу прошлого столетия и самолетам «Латекоэр», к легендарным пилотам Авиапочты, Сент-Экзюпери и его другу Жану Мермозу… «Земля людей», «Южный почтовый», дюны Сахары, огни Касабланки, Дакара, Сенегальского Сент-Луиса… Захватывающие дух истории, пестрящие словами «Патагония», беспроволочный телеграф и Южный Крест, благодаря которым Мартен в детстве сбегал из своей комнаты, чтобы путешествовать с героями.

— Я вряд ли ошибусь, предположив, что вы пришли сюда не ради бесед о роботах и космических исследованиях? — заметил тем временем хозяин кабинета.

— Вы случайно не помните, что интересовало мадемуазель Яблонку больше всего? — перешел майор к делу.

Директор оперся подбородком на сцепленные пальцы.

— Ее интересовало все — она была любознательна и умна. И, кстати, очень красива, — добавил он после секундной паузы. — Мадемуазель Яблонка хотела все узнать, все увидеть и все сфотографировать — последнюю просьбу, разумеется, пришлось отклонить.

— Вам не показалось, что она страдает депрессией?

— Я не психиатр, да и встречались мы всего два раза. Но почему вы об этом спрашиваете?

Неожиданно Сервасу пришла в голову одна идея.

— Селия с кем-то познакомилась, — сказал он, проигнорировав прозвучавший вопрос. — В разговоре с отцом она назвала этого человека «космическим ковбоем»…

Его собеседник нахмурился:

— Если вас интересуют космонавты, вы ошиблись адресом. Европейский центр подготовки находится в Кёльне, а штаб-квартиры Европейского космического агентства и Национального центра космических исследований — в Париже… Впрочем, мадемуазель Яблонка могла встречаться с разными людьми и минуя меня. А почему вы об этом спрашиваете?

— Сожалею, но этого я вам сказать не могу — не имею права. — Мартен мысленно усмехнулся, заметив тень досады в глазах собеседника.

— Послушайте, инспектор, не знаю, что вы там ищете — или что себе напридумали, — но космонавты — супернатренированные и гиперподготовленные как физически, так и умственно люди… Вам и не снилось, какие нагрузки они выдерживают: центрифуга, вращающееся кресло, наклонный стол… Все эти тренажеры — чистой воды пыточный арсенал. Космонавты выдерживают всё. С улыбкой. Это невероятные люди. Кроме того, их подвергают куче тестов, в том числе психологических…

— А Селия не могла познакомиться с кем-нибудь из них здесь — тем или иным образом? — настаивал майор, вновь проигнорировав замечание администратора.

— Я ведь уже говорил…

Директор раздражался все сильнее, но затем все-таки задумался и кое-что вспомнил.

— Селия Яблонка была в числе приглашенных на торжественный прием, который Национальный центр космических исследований устраивал в Капитолии. На нем присутствовал весь цвет французской космонавтики. Я предложил мадемуазель сопровождать меня, и она согласилась, а потом увидела всех этих доминантных самцов в смокингах и начисто обо мне забыла, — фыркнул толстяк.

— Вы хотите сказать, что…

— Да, там были все французские космонавты — космические ковбои, по вашему определению.

Сервас смотрел на собеседника и представлял, как тот был унижен, когда молодая задавака предпочла его блестящему уму накачанные мускулы и ослепительные улыбки космических… жеребцов. В нем проснулся охотничий азарт.

— Помните дату? — спросил он быстро.

Директор снял трубку, сказал несколько слов секретарше и выслушал ответ.

— Двадцать восьмого декабря две тысячи десятого года, — ответил он и повесил трубку. — Если вы ищете космонавта, найдите список приглашенных. В тот вечер там были все. Выбор широкий.

На Тулузу опускались ранние сумерки. 31 декабря. Город сверкал огнями на манер новогодней елки. Заходящее солнце сочилось кровью, как раненое сердце, и Сервас ощутил дыхание ледяного ветра польских степей.

— Зачем ты вернулась в мою жизнь? Я тебя забыл.

— Нет, не забыл.

— Но ты умерла.

— Да.

— Я начал забывать твое лицо.

— Забудешь и все остальное.

— Значит, вот что случится? От наших слов, обещаний, поцелуев, ожиданий, поступков, любви ничего не останется?

— Ничего.

— Тогда зачем жить?

— А зачем умирать?

— Ты меня спрашиваешь?

— Нет…

Он смотрел на торопившихся по делам прохожих с усталыми лицами, на новогодние гирлянды и на тепло укутанных хорошеньких девушек, весело щебечущих на террасах кафе: их смех смолкнет, гирлянды погаснут, юные красотки постареют, станут морщинистыми и умрут. Майор набрал телефон Ратуши.

— Слушаю вас… — ответил ему женский голос.

Сервас представился, изложил суть дела.

— И что дальше? — тоном бюрократического превосходства спросила его собеседница.

— Мне необходим список гостей.

— Вы, конечно, шутите?

Мартен с трудом удержался от грубости.

— А похоже?

— Сожалею, но это не в моей компетенции. Сейчас переключу вас на человека, который, возможно, сумеет вам помочь…

— Спасибо… — машинально произнес сыщик, отметив про себя не слишком обнадеживающее «возможно».

В трубке зазвучал Моцарт.

— И кто же вас ко мне направил? — Новая собеседница с места в карьер взяла агрессивный тон, словно позвонивший в чем-то перед ней провинился.