И крупицы эти не менялись. Они были ценны, потому что появились у нее в голове, потому что смогли выбраться из закрытой коробки ее сознания.

Подошла дневная сестра и проверила ее чашку.

– Все уже остыло, милочка, – сказала она.

Исобел открыла было рот, чтобы сказать ей о сахаре, но закрыла его, увидев запоминающуюся фигуру женщины-полицейского, с которой встречалась вчера.

Она сама попросила сестру позвонить детективу, как только проснулась утром, но не думала, что та появится так быстро.

– Привет, как ваши дела? – поинтересовалась Стоун.

Исобел улыбнулась ей. Странно, но ей было приятно ее видеть. Вчера манеры инспектора ее испугали, а сегодня они показались ей успокаивающими. На лице этой женщины была написана искренность, и, хотя губы редко улыбались, в темных глазах светился энтузиазм.

– Всё в порядке. Думаю, что позже меня переведут из этой палаты.

Садясь, офицер покачала головой.

– Я попросила, чтобы вас подольше подержали здесь. Мне кажется, что вы еще не готовы к переезду.

– Вы хотите сказать, что он все еще на свободе?

Слова вырвались у нее совершенно спонтанно.

– Скажем так, – детектив приподняла бровь, – мне будет спокойнее, если вы останетесь здесь на какое-то время.

Исобел не стала спорить с ней. Она была готова наслаждаться этим уединенным местом до тех пор, пока к ней не вернется память.

– Мне не нравится сахар, – объявила она, пожимая плечами.

– Мне тоже, – согласилась с ней офицер.

– Мне надо кое-что вам рассказать, только я не знаю, важно это или нет, – выпалила Исобел.

Сейчас, когда перед ней сидела детектив, все, о чем она собиралась рассказать, казалось ей неважным.

И не в последнюю очередь потому, что она не могла с уверенностью заявить, что слышала эти слова от своего похитителя. Они вполне могли относиться к ее предыдущей жизни.

– Мэнди. Мне кажется, что у него есть еще кто-то по имени Мэнди. Я постоянно слышу это слово, но не могу узнать голос. А может быть, в нем ничего нет. Оно может быть совсем из другой оперы, и я посылаю вас по…

– Всё в порядке, – ответила детектив, похлопав Исобел по руке. – Я сама решу, что важно, а что нет. Вы просто рассказывайте всё, что придет вам в голову.

– Одно для тебя и одно для меня, – вырвалось у Исобел.

– Что? – переспросила инспектор.

Девушка в замешательстве пожала плечами.

– Я знаю, все это звучит странно, но, когда я закрываю глаза, эта фраза раздается у меня в голове постоянно. Проблема в том, что я не знаю, моя это фраза или нет. – Исобел почувствовала, как ее глаза защипало от слез. – Я больше ничего не знаю. Я не знаю разницы между мыслью и воспоминанием. Не понимаю, что есть реальность, а что нет.

– Эй, не надо расстраиваться. У вас замечательно получается.

Прохладная сильная рука опустилась на ее кисть. Сила, которую она ощутила, остановила слезы Исобел.

– Вы пережили страшное нападение, целью которого было ваше убийство. Вы выбрались из комы, и ваше тело быстро восстанавливается. Так что не мучайте себя так, хорошо?

Исобел заметила: инспектор не пытается убедить ее в том, что ее память к ней вернется. Обе они знали, что этого может никогда не произойти, так что офицер не стала тратить время на пустое притворство.

Когда ее посетительница встала, Исобел охватило чувство одиночества. Эта женщина распространяла вокруг себя ощущение безопасности. И хотя у нее были резкие и грубоватые манеры, Исобел нравилась искренность, написанная у нее на лице.

– А потом сами подумайте – лишь истинная знаменитость может позволить себе использовать одно только свое имя, – заметила Ким, посмотрев на табличку на кровати, на которой было написано просто «Исобел».

Девушка улыбнулась на эти слова, почувствовав, как детектив пожимает ей руку.

– Я еще навещу вас, хорошо?

Исобел благодарно кивнула в ответ. От этого обещания веяло уверенностью.

Улыбнувшись в последний раз, офицер вышла из блока своей уверенной и твердой походкой.

И палата немедленно стала пустой и темной, как будто из нее исчез луч света.

Неожиданно Исобел почувствовала непреодолимое желание позвать ее и попросить остаться. Она хотела сказать ей, что не хочет, чтобы она уходила.

На какое-то короткое время девушка почувствовала себя в безопасности, как будто ничто не могло дотянуться до нее в этой палате. А когда детектив ушла, Исобел почувствовала себя уязвимой и незащищенной.

И тут она поняла, что это будет продолжаться до тех пор, пока негодяя не поймают.

– Как она? – спросил Брайант, когда Ким вернулась в машину.

– Выглядит лучше, чем вчера. Но, несмотря на улучшения, я попросила оставить ее в послеоперационной палате.

– Ты думаешь, что она все еще в опасности?

Ким знала только, что соотношение между количеством пациентов и обслуживающего персонала обеспечивало постоянное присутствие последних рядом с первыми. И незнакомые посетители не разгуливают по этому отделению в любое время суток.

– Она не умерла. А значит, все еще подвергается риску. Исобел постоянно слышит имя Мэнди, – задумчиво произнесла Ким. – Я уже попросила Стейси обратить на это внимание, но в случае с Исобел трудно отличить правду от вымысла.

– А может быть, есть кто-то с таким именем среди работников больницы? – предположил Брайант.

– Нет, я проверила, – покачала головой инспектор. – И среди пациентов тоже.

– Так что, ты думаешь, что мы ищем не только Трейси, но и еще один труп? – вздохнул сержант.

Ким пыталась как-то оценить то, что узнала от Исобел.

– Если в одно время с Исобел у него была еще одна похищенная, то где она сейчас? Мы же знаем, что трупы он бросает в «Вестерли», так что…

– Может быть, мы просто еще не нашли ее.

Именно об этом Ким и думала.

– Исобел сказала еще что-то вроде одно для тебя и одно для меня. Говорит, что эти слова звучат у нее в голове постоянно.

Тут Ким вздохнула от разочарования. Эти слова для нее ничего не значили.

– А я уже слышу… – сказал Брайант нараспев.

– Что именно? – уточнила инспектор.

– Изменения в твоем тоне. Они всегда очень выразительны.

Стоун нахмурилась. Она не заметила, чтобы ее голос изменился.

– И происходят тогда, когда расследование превращается в твою личную войну.

Ким покачала головой и стала смотреть в окно. Машина двигалась в сторону Педмор-роуд.