приехали, раздавали тут детям мелки, — вспоминает мой знакомый журналист Роман Сапоньков, работающий и волонтерствующий в регионе все восемь месяцев спецоперации. — Так первое, что они начали рисовать на асфальте, — жовто-блакитные прапоры. Это в головы вбито на подсознательном уровне. Как мы в детстве везде рисовали советские звезды.

И вот передо мной маленькая жертва украинизации.

— Мама, мама, лусские приехали, — бежит четырехлетний сорванец к продавщице последнего магазина перед линией фронта.

— А ты что ж, не русский? — спрашиваю нарочито строго.

— Нет пока, — надувает он губы.

— А вот и да, — настаиваю.

Тот смотрит на маму за прилавком, она кивает, пацан протягивает мне маленькую ладошку, жму ее как русский — русскому.

— Моложеное купишь? — хитро щурится паренек.

Рядом закупаются наши провожатые — разведчики казачьей бригады «Дон», которых я впервые встретил еще на Изюмском фронте. Там они штурмовали Великую Камышеваху и несколько месяцев держали один из самых сложных участков фронта. На парнях нет модной снаряги и тактического обвеса на оружии. По таким сразу видно — это не ряженые «ветераны колчаковских фронтов», а обычные трудяги фронта. Без понтов и лишнего пафоса.

Бойцы казачьей бригады «Дон» на Кинбурнской косе

Вместе с ними на пикапе гоним по песчаным дюнам Кинбурнской косы — заповедника и курортной жемчужины в недавнем прошлом. Чем-то он напоминает Крымскую Оленевку. Цивилизации — минимум, зато условий для дикого отдыха — хоть отбавляй. Поговаривают, что сюда до 2014 года даже приезжали российские звезды — присмотреть землю у моря. «Анастасия Стоцкая наведывалась, — говорили мне местные. — И Фил из «Бригады».

С началом освобождения Херсонской области Кинбурнская коса превратилась в арену боев и противостояния с диверсионно-разведывательными группами (ДРГ). Проезжаем мимо разорванного на куски внедорожника.

— При патрулировании наши братья-казаки наехали на мину, машину отбросило на обочину. Пассажир, наш брат, казак, погиб.

#Водитель в тяжелом состоянии, но он жив, сейчас на реабилитации. После нашли еще две мины, которые были здесь заложены. Хотя по этой дороге мы проезжали много раз. Или это ДРГ сделала закладку, или мины были раньше заложены. Это говорит о том, что здесь обстановка не такая уж радужная, как кажется. Хотя курортная зона. Ухо держать надо востро, — говорит мне начальник службы безопасности «Дона» с позывным «Грут».

— Кинбурнская коса — это суворовская память, – встречает меня у памятника героям Великой Отечественной командир казачьей бригады Александр Кондратьев. — На носу косы, именно на Кинбурне, сохранились останки суворовских крепостей. В 1787 году Суворов утопил в море 4000 турок, отражая шеститысячный десант. Мы периодически находим здесь ядра турецких орудий. Но самое интересное, что, начав копать окопы на берегу, нашли остатки вооружения времен Великой Отечественной — диски от пулеметов ДП-27, гильзы от ППШ. Аж мурашки по спине. Ты понимаешь, что защищаешь свою землю, как защищали твои отцы, деды, прадеды.

Командир бригады Алексей Кондратьев — личность уникальная. Службу в армии начинал в 104-й гвардейской воздушно-десантной дивизии. Затем был переведен в ГРУ, служил в 3-й гвардейской бригаде спецназа, в 22-й гвардейской бригаде. Из армии уходил с должности замкомандира 16-й гвардейской бригады спецназа ГРУ и опытом участия в боях в обеих чеченских кампаниях, в Косове, Грузии, Сирии… Затем пять лет был главой Тамбова и еще пять лет — членом Совета Федерации. Работал в ПАСЕ… С началом спецоперации воевал под Харьковом, затем возглавил сводную казачью бригаду, одно из подразделений которой воюет под Донецком, а другое — под Херсонском.

В «Доне», куда я приехал, основная масса бойцов — это уроженцы территорий Всевеликого войска Донского. А также потомки казаков, разбросанные по всей стране. Есть и добровольцы-иностранцы — сербы, выходцы из Молдавии, Белоруссии…

— Любой военный конфликт — это столкновение идеологий, мировоззрений, религий, — философствует на прибрежных позициях доброволец из Питера, инженер-строитель Геннадий Смирнов. — Испокон веков вся ересь, которая приходила к нам в Россию, шла с «западенщины». Это чистой воды сатанизм. А фашизм — это составная часть сатанистов. Поэтому и причина, по которой я приехал сюда, из-за которой разразился этот конфликт, — не экономическая, она духовная.

У его немолодого сослуживца, в миру — краснодеревщика, мотивация более приземленная.

— У меня одна внучка — в Новочеркасске, другая — в Таганроге, третья — в Ельце. Это все рядом. Вот чтобы к ним не пришли, я здесь.

Быт у мужиков — спартанский. Землянки, блиндажи, щели для укрытия от артобстрелов. Готовят тут же на костре или газовой горелке. Меню нехитрое — армейское. Макароны, гречка, тушенка… У кого-то среди деревьев запрятана зенитная установка на «Урале». «Мы ее зовем Валя, потому что валит хорошо», — смеются казаки. У кого-то — «отжатый» у противника танк Т-64 с надписью на стволе «Архангел». Здесь у каждой техники — свое имя.

Вместе с комбригом осматриваем позиции на берегу моря. Я скатываюсь по песку в свежие песчаные капониры, упираясь рукой во что-то острое. Бережно вынимаю из земли поржавевшую советскую каску. В отвалах вылавливаю взглядом покрытые ржой патроны от трехлинейки. Покопавшись, нахожу патрон от пистолета ТТ с маркировкой «1943». Представляю, каково красноармейцам было в 1941-м отступать отсюда. Чтобы в 1943-м вернуться и отбить эту стратегическую косу.

Сегодня она тоже выполняет важную функцию, с одной стороны оттягивая на себя ресурсы противника, с другой — являясь южным аванпостом на левом берегу Днепра. А после атаки дронов на Севастополь отсюда наносились удары по объектам того самого 73-го морского центра украинских сил спецопераций, которые находятся как в Очакове, так и на рукотворном острове Первомайский перед ним.

— Остров возводился при Советском Союзе, на нем располагалась батарея орудий для прикрытия входа в Бугско-Днепровской лиман, Николаев, Очаков и Херсон, — поясняет Алексей Кондратьев. — Там были судостроительные верфи, пункты базирования Черноморского флота. После развала СССР эти башенные установки демонтировали. На острове стал базироваться украинский центр сил спецопераций. Боевые пловцы, подготовленные британцами. Очень квалифицированные бойцы, они участвовали в большом количестве операций, имеют очень хороший опыт. Наша задача — противодействовать этим парням.

— Противодействуете?

— И еще как, — подмигивает комбриг.

«Птичка» в небе», — хрипит рация. Прыгаем по машинам, уезжая с причала, с которого остров и весь Очаков виден как на ладони. Но и нас видно. В этом районе противник использует беспилотники «Байрактар», но исключительно для разведки, наводя на косу артиллерию. Через пять минут после нашего отъезда в районе причала загрохотали взрывы. Немного запоздало.

Заезжаем в сказочный сосновый лес и петляем песчаными дорогами под прикрытием лапника, чтобы «запутать» следы и не навести «Байрактар» на место расположения пункта управления бригадой.