Остается непонятным, каким образом один человек сумел остановить и уничтожить подразделение, имевшее большой опыт противопартизанской борьбы.

Тщательным осмотром леса вблизи от места происшествия установлено, что в восьмистах метрах от места боя некоторое время стоял легковой автомобиль. На дороге имеются следы его заезда в лес. След свежий, давность не более одного дня. Ввиду слабой выраженности следа установить марку автомобиля не представилось возможным. На месте стоянки обнаружен один патрон русского производства для винтовок Мосина и СВТ.

Заместитель командира 2-й роты 4-го охранного батальона лейтенант Мозер.

Приписка на рапорте.

«Генрих, это явно по твоему ведомству. В деревне было двое супердиверсантов, здесь один. Не находишь ли ты странным такое совпадение?»

Доставлявший рапорт солдат не добрался до адресата. Его труп был обнаружен только на второй день поисков. Оружие, документы и сумка с корреспонденцией бесследно исчезли…

— Разрешите войти, товарищ полковник?

— Давай, Виктор, заходи. Присаживайся.

— Что-то срочное, Михаил Николаевич?

— А вот мы сейчас вместе и подумаем… Чаю хочешь?

— Не откажусь. Холодновато что-то на улице… да и дождь, будь он неладен!

— Ну так и наливай! Вон на тумбочке чайник стоит. Заварка рядом, сахар внизу. Да и мне тоже стаканчик организуй, чего уж в одиночку-то чаевничать?

Майор подошел к тумбочке, позвякал стаканами и вскоре поставил перед хозяином кабинета исходящий паром стакан. По комнате распространился аромат свежезаваренного чая.

— Эх, хорошо! Ну да ладно, Виктор, вот зачем я тебя вызвал. Тут мне смежники сообщили, что вот в этой деревне, — карандаш в руках полковника отметил точку на карте, — имело место столкновение немцев с неким неустановленным диверсионным подразделением.

— Ну и что? Мало ли их в немецком тылу?

— Немало. Но не в этих местах. Нет там у нас никого. Ничего интересного в этих лесах не имеется. Даже ближайший партизанский отряд находится в сорока километрах оттуда. Около железки обретается.

— Ну… могли быть и окруженцы…

— Вот тебе копия немецкого рапорта. Написал его начальник абвергруппы в этой местности. Волк старый, его наши коллеги уже лет пять как пасут. Так что верить его писанине можно.

— Посмотрим… Ага! Хорошо им вломили, качественно… Угу…

— Заметил?

— Да, Михаил Николаевич… Два человека? Специальное подразделение диверсантов НКВД? Это еще откуда?

— Вот и я думаю, откуда это вдруг? Нет там никакого спецподразделения. Ни у нас нет, ни у смежников. А ты что думаешь?

— Ну… Можно карту, товарищ полковник?

— Держи. Посмотрим, как у тебя голова сработает?

Майор наклонился над столом, что-то прикидывая на карте. Повертел ее так и эдак. Что-то пометил. Потом поднял на Чернова вопросительный взгляд.

— Есть у меня одна мысль…

— Только одна?

— А тут больше ничего не вписывается. Вот, посмотрите, я тут прикинул кое-что…

Полковник наклонился над картой, хмыкнул. Взял со стоявшего сбоку стола еще одну и положил ее рядом с картой майора.

— Похоже?

— Так и вы тоже думаете, что это…

— Леонов. Больше некому. Уходил он, если верить твоему же рапорту, приблизительно в этом направлении. Так что его появление в данной деревне вполне вероятно. А уж судя по почерку, так больше и некому.

— Да, вполне в его духе. В одиночку на два десятка фрицев… пожалуй, что он и смог бы.

— Ну, там еще и кто-то второй был.

— А вот это, товарищ полковник, меня более всего и удивляет! Кто же это там такой ловкий отыскался? Как они друг друга нашли? Из моих ребят с ним точно никого быть не могло.

— На, читай! — Чернов протянул Гальченко еще одну бумагу. — А про это ты что скажешь?

Майор быстро пробежал глазами содержимое очередного документа. Снова посмотрел на карту.

— Он идет к фронту?

— Похоже, что так. Давай, майор, собирай группу. Будем ждать его уже здесь. Чует мое сердце, что ожидание это будет недолгим…

Сегодняшняя ночевка была относительно комфортной. Машину я загнал в полуразрушенный сарай. Стоял он в стороне от дороги, интереса к нему, судя по отсутствию следов, никто не проявлял уже давно. Однако сохранившаяся часть крыши надежно защищала от дождя, а остатки стен давали укрытие от ветра.

Немца я уложил в машине, а сам устроился на куче старой соломы. Водой ее не промочило, и ветер пока не растащил по округе. Так что лежанка вышла на славу.

Немец, кстати, оказался неожиданно прожорливым и привередливым. Пришлось намекнуть ему на неуместность некоторых старых привычек. Похоже, что он понял и в очередной раз обиделся. Ну и хрен бы с ним, чай детей вместе не крестить…

Разглядывая карту, я прикидывал свой дальнейший маршрут. Километров пятьдесят мы, пожалуй что, и проедем. Может, и больше, но ненамного. Переехать линию фронта на «хорьхе» возможно только в кино, да и то при хорошем отношении главного режиссера к герою фильма. Да и то… Машина тут не пляшет, это очевидно. Идти ногом? В одиночку — да без вопросов! Прошел бы линию фронта тихо и без фокусов. И вылез уже где-нибудь у наших в глубоком тылу. Хватит с меня нерасторопных часовых… А вот фрица этого как тащить? В наступлении проблем бы не было. Засесть с ним в лесу, да и подождать своих. Но здесь, если мне не изменяет память, картина совсем иная. Нам только что надавали по мордасам у Харькова, так что наступать будем весьма не скоро. Эдак и у немца борода до пояса вырастет, пока наших солдат тут дождемся.

Не катит. Кому он нужен будет — с такой-то бородой? И он сам и сведения его… да и у меня времени тоже не вагон. Академик ясно на это намекнул. Стало быть — ищем выход. И поскорее. С этими мыслями я и заснул…

Следующий день никаких проблем не принес. Усадив свежевыбритого фрица на его место, я занял место за рулем и покатил вперед. Предварительно выскоблив собственную морду аж до синевы. Очередной пост мы миновали без затруднений. Часовой, едва увидев пропуск, поднял шлагбаум и козырнул. Предупрежденный мною гауптман важно кивнул ему головой. Для дальнейшего продвижения я постарался выбирать дороги похуже, где наличие постов было менее вероятно, чем на основной трассе.

Несколько часов я продвигался к фронту. Уже явственно погромыхивало. Навстречу нам попалось несколько санитарных грузовиков — явно с передовой едут, вон, в кузовах люди с повязками видны.

Уже стало темнеть, когда я выехал на основную трассу. Ехать по боковой стало совсем нереально, у меня же не вездеход! Уставший от толчков немец задремал по-настоящему.