Здесь это, кстати, не считалось зазорным, и даже командиры заступали в наряд по кухне. В Светловерии совместный приём пищи – и особенно совместное её приготовление – считался неким освящённым ритуалом, направленным на сближение людей.

Во время ужина командир группы объявил, чтобы весь личный состав готовился к отъезду вечером следующего дня. Обрисовал маршрут движения, правила поведения в дороге кандидатов для зачисления в славную бригаду Вятко Смурного и предложил всем желающим утром на автобусе централизованно сгонять на рынок для закупки недостающих мыльно-рыльных принадлежностей и всякой другой мелочи.

Вообще-то, мне было странно слышать такие вещи об отъезде, особенно – разглагольствования о пути следования. Ну кто ж из нормальных военных будет разглашать время и маршрут движения любой военной колонны, особенно при условии, что территорию, контролируемую ополчением, только с очень большой натяжкой можно было считать безопасной?

Разведывательно-диверсионные группы мауринских армейцев гуляли там как у себя дома, очень сильно зверствовали диверсанты карательных батальонов, ну и, конечно, вовсю развлекались бандиты всех мастей и национальностей, которые себя выдавали то за мауринцев, то за ополченцев.

Новомауринское руководство как могло пыталось решить эту проблему силами недавно сформированного Комитета Национальной Безопасности, и множество мобильных групп быстрого реагирования из самых подготовленных бойцов ополчения несколько месяцев скрытно работали на своей территории. Результаты были, это признавали даже мауринские средства массовой информации, полностью подконтрольные ароанским спецслужбам – по сводкам оперативная обстановка в этих районах стала меняться в лучшую сторону.

Как ни странно, но мои опасения относительно непрофессионализма командира группы были развеяны этой же ночью. Ополченцы оказались не такими уж лохами и простофилями: в час ночи всех добровольцев весьма грубо посдёргивали с кроватей несколько вооружённых боевиков, которых тут никто раньше не видел. Они быстро заставили всех одеться, взять самые необходимые вещи якобы для учебного марш-броска и собраться на плацу возле импровизированной казармы на построение.

Командир Валнак, которому эти бойцы подчинялись беспрекословно, коротко объявил о ночном учебном марш-броске на полигон для последней проверки навыков кандидатов.

Мы колонной по два человека энергично выбежали через открытые ворота и под светом фар идущего за нами грузовика протопали по грунтовке около километра, как тут неожиданно была дана команда на остановку. Минут через двадцать – пока народ восстанавливал дыхание – подошли ещё грузовик и джип, в которые мы быстро загрузились и выехали вроде как на полигон.

Ехали мы долго – несмотря на тряску, многие уже спали – и только когда забрезжил рассвет, то до всех наконец-то стало доходить, что происходит нечто необычное. Когда часов в восемь по местному времени колонна остановилась на завтрак, всем стало понятно, что совершенно незаметно с соблюдением всех правил конспирации вся наша небольшая группа по специальному коридору пересекла границу Маурины. Стало понятно, что мы уже находимся на территории, где совсем недавно проходили ожесточённые боевые действия между новомауринским ополчением и карательными отрядами мауринцев.

Когда до меня дошло, как ловко ребята всех провели и качественно обеспечили секретность передвижения, то в душе мог только поаплодировать. Я сам был любителем нестандартных решений, а тут увидел такой же ход со стороны наших командиров. Хотя появились и неприятные мысли – не просто так эти люди прибегают к столь изощрённым способам, значит, здесь уровень предательства просто зашкаливает.

Но с другой стороны, теперь я был спокоен: руководители ополчения были неплохими профессионалами, а это значит, что элементарного слива или подставы в ближайшее время можно было не опасаться.

На время завтрака мы весьма разумно расположились в небольшом перелеске, предварительно припрятав наши машины и натянув над ними маскировочную сеть, в которую для улучшения маскировки натыкали свежесрезанных веток. В этом как раз наши охранники показали себя бывалыми воинами, да и Валнак стал вести себя совершенно по-другому…

Теперь это был не расслабленный и уставший от бумажной волокиты пожилой дядька с красными от недосыпа глазами, а подтянутый хищник, в любой момент готовый к схватке. Это проявлялось и в резкости движений, и в совершенно иной манере отдавать команды, а главное – во взгляде. Я такого насмотрелся на войне. Действительно, настоящий командир, прекрасно понимающий цену ошибки. Теперь он расхаживал в потёртом камуфляже, поверх которого была надета ременно-плечевая система с вместительными подсумками на боках и небольшой сумкой-сухаркой, закреплённой на пояснице. На бедре в кобуре был прикреплён пистолет с интегрированным глушителем, да и его тюнингованный штурмовой карабин заслуживал уважения. Видно было, что человек всё своё снаряжение и оружие обкатал в боях и выбрал для себя оптимальный вариант.

Все восемь его бойцов были экипированы похоже, но у каждого было что-то своё, индивидуальное, отличное от других, что создавало впечатление некоей дополняемости друг друга. При этом и работали они, как спаянная команда, что говорило о достаточно продолжительном сроке существования этой группы, хотя, на мой взгляд, они не были профессиональными военными. Самоучки, которым повезло выжить в первые два месяца и набраться бесценного фронтового опыта. Ну а это вселяло оптимизм – раз люди так долго живут на этой войне, значит, и у меня есть шанс выжить и попытаться выполнить своё задание. Вывод: подразделение, куда мы направляемся, конечно, несёт потери, но не столь катастрофические, раз сумело воспитать столь неплохих воинов – уж в этом я неплохо разбирался.

Как только отряд остановился на завтрак, Валнак выслал разведку, и его ребята прошлись по месту стоянки, пытаясь выявить минные ловушки, вражеских наблюдателей и просто изучить обстановку. После столь необходимых процедур всем выдали армейские полевые рационы. Добровольцы, расположившись небольшими группами, стали завтракать, и, учитывая природу, новые впечатления и последствия ночной нервотрёпки, все уплетали мясные консервы из сухпаев так, что аж за ушами хрустело.

Я тоже ел, примостившись у небольшого деревца, чтоб и солнце не слепило, и чтоб быть в тени и не стать мишенью для возможных снайперов торкских диверсионных групп, которыми тут кишели леса. Рядом, метрах в ста, через открытое поле проходила грунтовая дорога, по которой мы до этого ехали, и по её бокам были видны уже поржавевшие обгорелые остовы легковых машин и автобусов, на которых в прошлом году беженцы пытались добраться до роннийской границы.

Сюда, видимо, прорвалась какая-то группа мауринской армии, вооружённая или системами залпового огня, или достаточно мощной артиллерией с миномётами. Оседлав высот-ку в километре отсюда, эти нелюди начали гасить всех, кто пытался добраться до спасительной границы с Роннийской Империей, особо не разбираясь – мирные это люди или ополченцы. Судя по количеству покорёженного железа и плотности воронок – явно от крупного калибра, – народа здесь полегло немало.