Я-то песен местных не знал, как-то не сподобился, поэтому присел в конце кузова рядом с бойцом ополчения, который, надвинув на глаза тактические очки, пристально посматривал через прицел карабина на проплывающие за бортом начинающие зеленеть заросли кустарника и лесопосадки.

Алжена встала во весь рост возле кабины, и, держась одной рукой за поручень, второй начала энергично размахивать в ритм с песней. Ярко-красный шарф чуть развязался и стал развеваться на ветру, как флаг.

Тиана, заразившись общим настроением, тоже вскочила, и две девушки – одна с красным шарфом, другая с синим – стояли возле кабины, пели и улыбались ополченцам, подставляя лица набегающему свежему весеннему ветру. Даже я залюбовался двумя стройными фигурками, которых совсем не портили полувоенные брюки и штормовки.

Песня закончилась, и все тут же подхватили другую.

Мы так ехали и пели минут двадцать, пока идущий впереди джип не начал сбрасывать скорость перед небольшой лощиной. Наш грузовик и идущий следом тоже стали притормаживать…

Я не видел впереди идущую машину, только услышал хлопок, а через мгновение – взрыв и вспышку там, где она должна была находиться.

Ополченец, сидящий рядом, сориентировался быстро и во всё горло закричал:

– Засада!

Я тут же, переключив переводчик огня в автоматический режим, замолотил из карабина короткими очередями по кустам, откуда был произведён выстрел из гранатомёта.

Все, кто были в кузове машины, попадали на пол.

Тиана некоторое время, открыв рот, ещё стояла, ничего не понимая, пока её подруга, схватив за ногу, просто не сдёрнула вниз. Сзади – где за нами шёл второй грузовик – снова раздался хлопок и взрыв, и я, чуть приподнявшись над бортом, увидел, как горящая машина по инерции медленно катится в нашу сторону, а из неё выпрыгивают пылающие люди и с криками катаются по земле.

Наш водитель, решив вырваться из ловушки, попытался сманеврировать и со всей силы надавил на газ. Машина взревела двигателем, резко дёрнулась, но тут же где-то совсем близко загрохотал крупнокалиберный пулемёт, и я ясно услышал, как тяжёлые пули кромсают импровизированную броню, прикрывающую водительскую кабину.

Тяжёлый грузовик вздрогнул, резко остановился, и истошный рык перегруженного двигателя захлебнулся – сердце машины навсегда остановилось, получив несколько крупнокалиберных пуль.

Сидящий рядом со мной ополченец, мастерски долбя по огненным вспышкам, уже успел расстрелять два магазина. Он был неплохим стрелком: даже через шум выстрелов и гудение горящей рядом машины – в стороне, откуда по нам били нападавшие – были слышны крики и причитания, перемешанные с матом раненого на генском языке.

Но скоро и это закончилось – неведомый пулемётчик перенёс огонь, и короткая очередь крупняка оставила пяток круглых рваных отверстий в листовом железе как раз напротив бойницы ополченца. Разорванное тело упало на пол, забрызгав кровью и противоположную стенку, и меня, и лежащих рядом двух несостоявшихся ополченцев. Одного взгляда на покорёженные карабины было достаточно, чтобы понять: мы остались вообще без оружия, фактически голые и беззащитные перед нападавшими.

И вот тут мне стало по-настоящему страшно. Не за свою жизнь, нет, а за то, что придётся просто так глупо погибнуть, пройдя полгалактики, когда до искомой цели осталось совсем чуть-чуть.

Страшно и обидно…

Крупнокалиберный пулемёт сделал ещё несколько выстрелов, прошив борта грузовика прямо у нас над головами и заставив всех оставшихся в живых ещё сильнее прижаться к полу.

Тут же резко заскрипели петли, и задний борт с грохотом отошёл в сторону. В кузов заскочили сразу три бойца с такими же штурмовыми карабинами ШМ, в разгрузках и в камуфляжах, вот только на рукавах у них была намотана жёлтая лента, ясно показывающая, что мы стали жертвами нападения диверсионной группы торкских карателей.

Всех оставшихся в живых, как баранов, в прямом смысле слова повыкидывали на землю, прямо под ноги стоящим тут же другим бойцам диверсионной группы, которые грубо поднимали ополченцев на ноги и выворачивали карманы в поисках оружия.

После быстрого и достаточно поверхностного обыска нас – оставшихся в живых десятерых человек – поставили в ряд на колени, заставив скрестить голени и держать руки на голове. В стороне раздались несколько выстрелов – боевики добивали раненых ополченцев, которые всё же успели выпрыгнуть из подорванного джипа и грузовика.

После каждого хлопка стоящая рядом со мной Тиана вздрагивала и смотрела на всё происходящее широко открытыми глазами, всё ещё не веря в происходящее.

Перед нами появился явно командир группы, высокий поджарый боец, судя по фигуре и сбитым костяшкам рук, очень давно занимающийся боевыми искусствами. Он сделал шаг вперёд, ухмыльнулся и, обведя всех пленников насмешливым и высокомерным взглядом, вальяжно проговорил:

– Тарга, хватит придуриваться!

К всеобщему удивлению, стоящая на коленях Алжена резко вскочила, сделала несколько шагов вперёд и стала возле вожака карателей, который привычным движением, так, по-хозяйски обнял её за талию. Так же высокомерно улыбнувшись, девушка демонстративно медленно и даже театрально сорвала с головы бандану, а с шеи – красный шарф, который – как мне теперь стало понятно – был маяком, и по которому диверсанты поняли, какую машину не стоит уничтожать. Крупняк отработал только кабину – где этой стервы явно не было! – и часть кузова, где находился вооружённый ополченец, и то долбили так, чтобы не задеть лежачих. Вот, значит, зачем это представление с красным шарфом и стояние под ветром – знак давала. Хитро и вполне логично.

– Молодец, девочка, и на этот раз ты привела в наши руки хорошую добычу, – сказал торкский командир.

Девушка зло оскалилась.

– Эти уроды чуть всё не испортили, приняв все меры безопасности. Если б у этой дурочки… – она кивнула в сторону Тианы головой, – не было бы мобильного телефона, так бы и пришлось ехать в лагерь Вятко Смурного и искать другой способ вас известить.

Главный каратель улыбнулся.

– И какую сказочку ты рассказала на этот раз этим простофилям?

– Помнишь ту девчонку, которую мы два месяца назад взяли на трассе, когда выдавали себя за патруль ополченцев?

– А… Эту, у которой всех родственников зачистили и младшую сестрёнку долго насиловали генские наёмники? Помню, помню… После того как её попробовали все наши парни, она ещё три дня всё никак дохнуть не хотела, пока Херк по пьяни её не добил.

– Точно! Документы той доверчивой дуры вполне прошли, да и история на этих роннийских дураков действует стопроцентно.

Вперёд вышел пожилой дядька в короткой чёрной походной накидке и, держа в руках пирамидку с стилизованным изображением фаллоса на вершине, важно произнёс:

– Ты всё правильно сделала, дочь моя. Эти нечестивцы, не признающие Священный Престол, заслуживают смерти, – ароанский священник подошёл к нам и, протягивая вперёд свою гнусную пирамидку, нараспев заголосил. – Покайтесь, грешники, падите ниц перед Святым Престолом и будет вам даровано прощение на земле и на небе…