– А как тогда ты узнал…

– Она обычно звонила раз в день, иногда два, когда укладывалась в стационар.

– Так это был не первый раз?

– Второй. В первый визит ей сделали операцию и удалили опухоль. Она чувствовала себя отлично и быстро вернулась к работе. Через несколько месяцев состояние стало ухудшаться, и Поля позвонила Цибулис. Та снова пригласила ее в «Светочъ»…

– Значит, ты сам позвонил сестре, не дождавшись звонка? – уточнил Мономах.

– Я ей весь день названивал, но телефон не отвечал. На следующий день я пошел в медицинский центр, но мне сказали, что Цибулис отсутствует. Когда я захотел навестить сестру, мне сообщили, что это невозможно, так как ей стало хуже, и ее перевели в реанимацию. Цибулис от меня пряталась, не отвечала на звонки, а администраторша в медцентре твердила, что ничего не может мне сказать в ее отсутствие. Через пару часов мне, наконец, сообщили, что Полина умерла, типа – покончила с собой. Случилось это еще прошлой ночью, и они не могли этого не знать. Вот тогда-то я и устроил скандал!

– И Цибулис подослала к тебе Ольгу?

– Никого она не посылала – Ольга спустилась ко мне сама, Цибулис понятия не имела, что мы поговорили. Оля сказала, что сейчас мне лучше уйти, но она со мной встретится после работы в другом месте, и мы все обсудим. Не знаю, почему, но я ей поверил.

– И она пришла?

– Мы встретились в кафе недалеко от метро «Сенная Площадь». Там-то я и узнал, что мою сестру успели кремировать. Ольга не узнавала, проводилось ли вскрытие, но она точно знала, что Полька себя не убивала! Я и сам ни на секунду в это не верил: как бы плохо нам ни было, сестра всегда говорила, что выход обязательно найдется… И ведь находился, вот в чем штука!

– Так что Ольга рассказала тебе о смерти сестры? – спросил Мономах.

– А разве вам она не говорила? – задал встречный вопрос паренек. – Она же собиралась с вами встретиться… Я потому и решил, что вы ее грохнули, ведь только вы могли знать правду!

– В том-то и дело, что Ольга не успела ничего рассказать, только намекнула, что дело важное и срочное! Она не хотела распространяться по телефону – видимо, боялась, что ее могут подслушать. И, похоже, так и вышло…

– Она сказала, что Ольгу убила Цибулис.

– Что значит – убила? Неправильно лечила, или что?

– Нет, убила в прямом смысле. Ольга рассказала, что случилось в ночь смерти Полины. Она дежурила и, как обычно, отправилась в сестринскую спать часов в одиннадцать вечера, но ей не спалось. Она посмотрела фильм на планшете, потом немного подремала. Около двух часов ночи проснулась и решила выйти на крышу покурить…

– На крышу?

– В самом центре дымить запрещено, даже мест для курения нет, поэтому все ходят на крышу. Там есть специальный закуток, где это можно. Так вот, Ольга вышла и с удивлением заметила у черного входа в «Светочъ» машину Цибулис. В этот час там не было других тачек, потому что все, кто работает ночью, включая охрану, оставляют свои машины на парковке перед главным входом. Цибулис не должна была находиться в клинике в такое время, но Ольга не волновалась – мало ли, что ей могло понадобиться! Ольга докурила сигарету и вернулась в сестринскую. А утром началось…

– Что началось?

– Ее разбудила Цибулис и сказала, что моя сестра покончила с собой, приняв лошадиную долю инсулина. Когда Ольга вошла в палату, то увидела Полину, которая сидела, прислонившись к кровати, а вокруг валялось несколько одноразовых шприцев. Она перепугалась, запаниковала и сделала все, что потребовала Цибулис.

– А что она потребовала?

– Молчать обо всем. По ее словам, руководство, а уж тем более другие пациенты, ни в коем случае не должны были узнать, что произошло, ведь это бросило бы тень на весь медицинский центр. Только спустя сутки она задумалась и попыталась трезво проанализировать ситуацию. Ольга не могла понять, как вышло, что Полина ухитрилась свести счеты с жизнью!

– Почему?

– У Полины были проблемы со сном, и в последнее время она принимала снотворное. В стационаре ей давали другие таблетки, гораздо более сильные, и она вырубалась часов на десять – гарантированно. Я точно знаю, потому что она просила не звонить ей до десяти утра, ведь после этих таблеток она еще пару часов в себя приходила…

– Ольга была уверена, что твоя сестра выпила таблетку в тот вечер?

– Она сделала это при ней.

– Ясно… А инсулин?

– Вот и еще одна неувязка! Откуда в палате шприцы, ведь сестра пользовалась специальными инсулиновыми «ручками» с «длинным» инсулином, которого хватало на несколько дней. Где, спрашивается, она среди ночи ухитрилась раздобыть шприцы и инсулин?!

– И к чему привела Ольгу ее, гм… мозговая атака? – поинтересовался Мономах.

– Она решила, что что-то тут не так, и отправилась к Цибулис, чтобы поделиться с ней своими соображениями. Та выслушала ее и сказала, что, видимо, Полина не смогла пережить того, что с грудью все же придется расстаться: терапия не помогала, и Цибулис якобы предложила ей традиционное лечение, включающее радикальную мастэктомию. Вот почему моя сестра, по словам Цибулис, покончила с собой. Только все это – чистой воды вранье!

– Почему ты так считаешь?

– Да потому что Полька и так согласилась на обычное лечение, только не в «Светоче»!

– Как это?

– Жанна сказала ей…

– Погоди, кто такая Жанна?

– Фотограф, Полькина приятельница. Сестра, естественно, свою болезнь скрывала, ведь, если бы о диагнозе узнали в агентстве, все контракты накрылись бы медным тазом… Жанна узнала случайно и сказала, что надо срочно менять врача, иначе можно умереть!

– Значит, эта самая Жанна…

– Она нашла хорошего врача, и Полина даже записалась на прием по телефону, но сказала, что ей осталось долежать в стационаре всего три дня. Правда, она не понимала, почему ей так плохо: ее постоянно тошнило, она из туалета не вылезала…

– А в предыдущие два раза этого не было?

Денис покачал головой.

– Интересно…

– Как и я, Ольга удивилась, узнав, что Полину кремировали в день смерти – обычно так не поступают! Кроме того, Цибулис была в курсе, что у нее есть брат, то есть я, но не потрудилась мне сообщить. Когда Ольга об этом спросила, Цибулис ответила, что я, дескать, несовершеннолетний, а потому она оказала мне услугу, избавив от проблем, которые я, в силу возраста, не способен решить!

– А прах передать? – неожиданно вмешался Сархат и, поймав на себе удивленные взгляды Дениса и Мономаха, добавил: – Ну, когда человека сжигают, разве не нужно передать его прах родственникам для захоронения? Куда они его дели-то?

Денис беспомощно посмотрел на Мономаха.

– А что, надо… – пробормотал он, но так и не закончил.