Не известно, отдавали ли себе в этом отчет командиры РОА или осознавали ли в тот момент это сами чехи, но тем не менее, именно своими полностью независимыми действиями сами же власовцы сильно помогали членам Чешской Народной рады и иже с ними в создании им их собственного алиби на случай возможного обвинения ЧНР в сотрудничестве с нацистскими коллаборантами – «русская дивизия Вермахта» под командованием Буняченко по факту действовала в Праге с самого начала и все время исключительно самостоятельно, и с этим никак невозможно поспорить. Поэтому, в принципе, в этом контексте, сделанное вечером от имени ЧНР радиообращение выглядело даже вполне логично и закономерно: «Чешская Народная Рада заявляет, что действия войск генерала Власова против немецкой армии являются собственной инициативой этих частей, не существует никаких политических договоренностей между ними и Чешской Народной Радой. Совместные вооруженные действия против нацистов координируются военными штабами»[138]. Текст вышел на чешском языке и был адресован прежде всего, по крайней мере для начала, чешскому населению, но все это, естественно, не могло не дойти и до штаба Первой дивизии РОА в Праге. Особенно после отказа чешских представителей высылать в эфире требуемые им заявления, реакция на эту радиопередачу генерала Буняченко была вполне предсказуема – он был в бешенстве. Весь его план рушился прямо на глазах: американцы, находясь в одном часе езды от Праги, все еще почему-то не появлялись, то есть разговоры пленных шотландцев, как ни странно, могли оказаться правдой; чехи, в обмен на их собственное спасение и проливаемую его солдатами кровь, отказывались даже выйти навстречу и сделать всего лишь нужные заявления по радио – ведь ничего больше от них никто и не хотел; а немцы не то что не собирались сдаваться, наоборот, теперь активно наступали превосходящими силами, нанося его дивизии существенные потери.

Известия о, мягко говоря, отрицательной реакции на действия ЧНР командующего РОА в Праге первым принес членам рады надпоручик Честмир Маттуш, который как раз находился при штабе Буняченко в Йиноницах в качестве связного офицера. Вместе с этим надпоручик также сообщил, что, мол, слышал в штабе РОА о том, что к Праге на помощь 600-й дивизии генерала Буняченко движется со стороны Чешских Будейовиц еще одна «русская» дивизия Вермахта – 650-я, под командованием генерала Зверева.

К этому времени как раз подоспели и доклады «военных штабов» об отходе Первого полка РОА с восточного берега Влтавы и прекращении боевых действий Четвертым полком в правительственных кварталах, все это совпадало с неким затишьем на позициях Второго и Третьего полков из состава дивизии Буняченко. То, что все власовские части вдруг якобы перестали воевать, в Чешской Народной раде, видимо, истолковали совсем не реальной военной ситуацией, сложившейся в городе, а именно намеренным отказом командующего русской дивизией от помощи восстанию из-за последнего радиозаявления чешского руководства. В то время, когда никаких договоренностей с немцами достигнуто еще не было, а союзные войска ни с запада, ни с востока пока не появлялись, этого себе чехи позволить ну никак не могли. Моментально поняв, что, заигравшись в политику, можно было таким образом остаться перед лицом подавляющего превосходства немецких войск без помощи одной, а возможно даже и двух дивизий РОА, руководство восстания приняло решение немедленно отправить в штаб генерала Буняченко специальную делегацию для, так сказать, прояснения и смягчения создавшегося положения.

Далее все происходило в уже обычном для Чешской Народной рады стиле «высокого политического профессионализма и грамотной оценки ситуации» – на переговоры с командованием русской дивизии выбрали двух человек, уже не военных, а, для большей представительности, именно членов Рады, в достаточной степени владевших русским языком – Вацлава Давида и Йозефа Кнапа. Так как оба к тому же являлись убежденными коммунистами, в ЧНР, видимо, решили, что с бывшим советским генералом именно этим людям удастся установить некое взаимопонимание – короче, выбор худших персонажей для налаживания отношений с власовцами вообще тяжело было себе представить… Подробности визита этих чешских эмиссаров в штаб РОА нет смысла описывать. Давид и Кнап просто пытались вытянуть из командира русской дивизии подробности о его дальнейших планах и силах, находящихся в городе, а также возможном приходе в Прагу и частей генерала Зверева. Буняченко, в свою очередь, снова передал им текст своего очередного радиообращения на четырех машинописных страницах в чешском и русском языковых вариантах, в котором описывал свой взгляд на цели РОА и КОНР вообще и в Пражском восстании в частности. Давать это в эфир чешские коммунисты, естественно, отказались. Уже после их отъезда адъютант передал командиру Первой дивизии подтвержденные приказы о капитуляции войск Третьего рейха. Также по радио были перехвачены обращения немецкого командования различных уровней к своим войскам на территории Протектората Богемия и Моравия с распоряжениями по возможности отходить со всей имеющейся техникой и вооружением в направлении демаркационной линии американских войск Чешские Будейовице – Пльзень – Карловы Вары. Со стороны Буняченко после этого какая-либо охота к компромиссам с новыми чешским властями практически полностью иссякла. В сложившейся ситуации ему показалось теперь уже более реалистичным просто сдаться американцам в плен в качестве именно «600-й дивизии германского Вермахта», попадая при этом под все статьи Женевской конвенции в отношении военнопленных, чем рисковать и проливать кровь своих людей, продолжая сражаться в Праге неизвестно ради чего. Еще через некоторое время, уже фактически ночью с седьмого на восьмое мая, после своей личной короткой встречи с военнослужащими США в Бартоломейской улице, в штаб Первой дивизии прибыл и подполковник Архипов [139]. Теперь стало окончательно ясно, что американцы в Прагу действительно не придут. Вместо них там вскоре неизбежно появится Красная Армия, а это означало, что оставаться далее в чешской столице для власовских войск было бы равносильно самоубийству.

Решение о необходимости уходить на запад было принято быстро. Гораздо сложнее было его быстро осуществить – батальоны, роты и артиллерийские батареи дивизии были рассредоточены на позициях, разбросанных по всему городу, да еще и в большинстве своем как раз находились в непосредственном огневом контакте с противником.

Парадоксально, но в то же самое время решением именно этой же самой проблемы, сразу после отъезда американских офицеров, были заняты и в штабе генерала Рудольфа Туссена – капитуляция стала реальностью, по информации прямо из первых рук, ждать в столице Потектората прихода армии Соединенных Штатов было уже бесполезно, и теперь надо было как-то по возможности быстро вывести из боевых действий и отправить в западном направлении все находившиеся в городе германские войска, а также начать эвакуацию из Праги немецкого гражданского населения, госпиталей и госучреждений. Кроме того, до этого лишь в теории существовавший вопрос о возможной необходимости прохода через пражский транспортный узел огромного количества германских фронтовых частей с востока на запад, к американским линиям, также перешел уже в практическую плоскость и его необходимо было решать немедленно. Основной проблемой для немцев в этом смысле, с их же собственной точки зрения, являлась как раз неожиданно вставшая в Праге на сторону повстанцев «русская дивизия Вермахта № 600», представлявшая собой единственную реальную военную силу, с которой им приходилось действительно считаться. Генерал Туссен прекрасно понимал, что, не будь в городе этих власовских частей, еще утром седьмого мая ситуация была бы уже полностью под немецким контролем, так что весь процесс капитуляции и отвода войск из и через Прагу мог бы пройти абсолютно гладко. А сейчас даже сам командующий группой армий «Центр» фельдмаршал Фердинанд Шернер в ответ на доставленные ему с американским конвоем приказы о проведении капитуляции написал собственное письмо, адресованное командованию войск США в Европе, а также германскому генеральному штабу во Фленсбурге о том, что ввиду проходящего в Праге вооруженного восстания не может гарантировать со своей стороны своевременное исполнение полученных инструкций по отводу войск и полному прекращению огня.