— Ты знал, что в таких случаях речь не шла о контрабанде? — сказал Кендейл угрожающе. — Они хорошо платили тебе за измену?

— За какую измену?! Ведь на тех кораблях доставлялись товары, которые я передавал мистеру Фэрборну.

— И товары, и шпионы! — рявкнул Кендейл.

Ходжсон повернулся к Дариусу:

— Милорд, вы же не думаете всерьез…

Граф поднял руку, заставляя пленника помолчать.

— Фэрборн оказался удобен для ваших целей, Ходжсон. Когда он умер, у вас возникли затруднения, верно?

— Да-да, чертовские затруднения! — закивал пленник.

— И тогда тебе велели заменить его дочерью? Поэтому ты и повадился в аукционный дом?

— Почему заменить?! Ведь одна же семья! Я думал, она обо всем знала… — Ходжсон пожал плечами и добавил: — К тому же она была рада нам помогать.

Дариус побагровел при этих словах и в гневе шагнул к Ходжсону, но Эмбери вовремя схватил его за руку, заставив остановиться. Ходжсон же, почуяв угрозу, в страхе отпрянул от графа. Тот с трудом овладел собой и уселся на стул. Но теперь-то мистер Ходжсон понял, что угроза исходила от всех троих.

Все еще сжимая кулаки, Дариус проговорил:

— Ты шантажом вовлек Фэрборна в эти дела, а потом и его дочь. Иначе она не дала бы тебе мешок монет и не оказывала бы помощь. Фэрборну не нужны были товары, которые ты доставлял ему.

— Но я же говорю вам, что ничего плохого не делал, был только посыльным.

Потеряв терпение, граф поднялся и снова схватил пленника за ворот.

— И что же заставило Мориса Фэрборна помогать вам? — спросил он.

— Его сын! — в отчаянии выкрикнул Ходжсон. — Мне велели передать ему, что его сын похищен и будет жив только в том случае, если он поможет нам. Он должен был подавать знак людям на лодке… мол, все в порядке, берег чист. И время от времени он принимал у себя гостей.

— Значит, ты потчевал его ложью… А ты видел когда-нибудь его сына?

— Конечно, нет! Где я мог его видеть? Мне велели передать старику, что он жив, и я это сделал. А потом я объяснил все дочери, когда оказалось, что она ничего не знала. Она хотела заплатить выкуп и покончить с этим, но выкуп оказался слишком большим, и ей пришлось снова помогать.

— Черт бы тебя побрал! — заорал граф, снова сжимая кулаки.

Эмбери силой усадил друга и предостерег его яростным взглядом. Потом сел рядом с мистером Ходжсоном и проговорил:

— Ты попал в переделку, приятель… Двое из нас готовы тебя повесить уже сейчас, но найдутся и другие, которые захотят того же. Единственная твоя надежда уцелеть — помочь нам найти тех, кого ты встречал на берегу и кому помогал высадиться в Англии.

— Но я не знаю, где они теперь… — пробормотал Ходжсон. — Я вам помог бы, если бы мог. Клянусь, что помог бы!

— А может быть, ты знаешь, не собирается ли кто-нибудь из них высадиться в ближайшем будущем?.. — спросил Эмбери. — Ты должен встретить еще кого-нибудь на берегу?

Ходжсон опасливо покосился на Кендейла, потом — на Дариуса. После чего ответил:

— Я должен отправиться на побережье на следующей неделе, чтобы встретить кое-кого. А если на следующей неделе этот человек там не появится, то еще через две недели я должен снова появиться на берегу. Ну а дочка Фэрборна…

Дариус в ярости вскочил со стула. Он не хотел ничего слышать, не желал здесь оставаться, пока негодяй описывал, как Эмма будет подавать сигнал со скалы, а потом откроет двери своего дома для шпионов, предоставляя им надежное убежище.

Граф вышел из гардеробной, опасаясь, что до крови изобьет Ходжсона, если останется. Захлопнув за собой дверь спальни, он воскликнул:

— Проклятие! Ведь я должен был догадаться!.. Контрабанда?! Как бы не так! Каким же я был идиотом!

И действительно, Эмма не стала бы рисковать из-за такого пустяка, как контрабандные товары. Но почему же она не сказала ему?.. Он нашел бы способ ей помочь. Но сначала объяснил бы, что ей лгали, принуждая к преступным действиям. Объяснил бы, что нельзя с таким упорством держаться за иллюзию — ведь ясно же, что ее брат погиб…

Тут он вспомнил, как выглядела Эмма в саду после ухода Ходжсона. Неужели именно тогда она узнала истинную сумму выкупа? О, она выглядела тогда такой отчаявшейся, запутавшейся, бесконечно несчастной! Нет, наверное, она не могла сказать ему об этом, не могла попросить о помощи — во сколько бы ни обошлось ее молчание. Конечно же, она не верила, что Дариус пощадит ее, если узнает…

Саутуэйт подошел к столу и вытащил из ящика письмо, которое он накануне скомкал, едва прочел несколько фраз. Его реакция на это письмо была импульсивной, но вполне объяснимой. Теперь же он принялся его перечитывать, и оно уже не вызывало его гнева. Теперь-то он прекрасно понимал истинный смысл этого послания.

«Милорд, после глубоких раздумий, честно признавшись во всем самой себе, я поняла, что наш союз неразумен и нежелателен, как я и думала с самого начала. Простите меня за то, что у меня не хватило твердости действовать после аукциона более благоразумно. Могу только осуждать себя за свое детское возбуждение, вызванное успехом того дня, а также вашими обольстительными манерами.

Сезон заканчивается, а вместе с ним, на время, и аукционы. По крайней мере два месяца „Дом Фэрборна“ не будет их проводить. Поэтому я покидаю Лондон. Рассчитываю, что пребывание в Озерном крае даст мне передышку и уединение.

Когда я вернусь, надеюсь, что мы с вами поведем себя как уважающие друг друга деловые партнеры. Ничего другого мы просто не можем себе позволить.

Эмма Фэрборн».

Эмбери вошел в спальню, когда Дариус складывал прочитанное письмо. Он остановился у двери, будто ожидал, что граф что-нибудь скажет. Но тот молчал, и виконт проговорил:

— Мне жаль, что она оказалась замешанной в это дело…

Это было изъявление сочувствия, но вместе с тем и напоминание о предательстве Эммы.

— Она считает, что ее брат жив. Так же думал и ее отец, — ответил Дариус.

— Да, возможно. Но в конечном итоге это не имеет значения.

«Нет, черт возьми, имеет! Только это и имеет значение!» — мысленно воскликнул Дариус.

— Кендейл хочет использовать Ходжсона и заставить его встретиться с тем человеком, как и было у них задумано, — продолжал Эмбери. — Он считает, что тогда мы сможем выследить курьера и найти людей, с которыми он должен встретиться в Лондоне и в других местах. — Виконт усмехнулся и добавил: — Ты же знаешь Кендейла. Он считает, что сможет раскрыть всю шпионскую сеть.

Дариус ничего не ответил, хотя понимал, что в плане Кендейла был смысл. И Эмбери тоже это понимал. Единственный недостаток плана состоял в том, что им для достижения успеха пришлось бы использовать Эмму — чтобы подавала сигнал, а затем предоставила убежище шпиону. А ведь они, напротив, должны были остановить ее.