– Это не я, – ответила Валья, которую поведение камня поразило ничуть не меньше. – Я едва к нему прикоснулась. Это все заклинание Иссейи.

– Но прошло уже четыре сотни лет!

– Иссейя была великим магом. Гораздо более могущественным, чем я думала.

Она подняла светящийся посох и шагнула в туннель.

Долго идти им не пришлось. Валья опасалась, что на пути их ждут ловушки, стражи или по меньшей мере какая-нибудь головоломка… но, по-видимому, на это последнее испытание у Иссейи уже не осталось сил. А может, она решила, что в нем нет необходимости: недоступность пещеры и обитающий в ней дракон уберегут грифонов куда лучше самого бдительного сторожа.

Пройдя двадцать футов по коридору, они оказались в круглой нише. В центре, на полу ниши, светился круг из начертанных лириумом рун, а над ним парила прозрачная сфера. Внутри угадывались очертания большого свертка.

Яйца грифонов… Сердце Вальи бешено забилось, она больше не чувствовала ни горя, ни усталости – только сумасшедший окрыляющий восторг. Трясущимися руками эльфийка дотронулась до магической сферы, и та завибрировала под ее пальцами, теплая и податливая, словно живое существо. И вдруг магическая оболочка начала раскрываться, подобно цветку лотоса, лепесток за лепестком, так стремительно, что Валья не успевала уловить, какими заклинаниями эти лепестки созданы. В этом, кажется, есть отголосок силового поля, а в этом, искристом, – исцеляющей магии… и, конечно, поток чистой маны, удерживающий заклинания вместе. Всего пара мгновений – и последний лепесток исчез, открыв взору беззащитный сверток.

Затаив дыхание, Валья приподняла край старого шерстяного одеяла. Оно было мягкое и теплое, как и сфера, и хранило легкий мускусный запах. Запах грифонов! И она, Валья, стала первой, кто вдохнул его за последние четыре сотни лет.

А под одеялом лежали яйца. Тринадцать штук. Жемчужно-голубые, с черными разводами, слегка заостренные с одного конца. И довольно крупные – чтобы поднять яйцо, пришлось бы взять его двумя руками. Они были прекрасны.

Каронел и Реймас тоже приблизились к свертку, и Валья, со страхом глядя на эльфа, спросила:

– Они… они в порядке?

Ведь Серые Стражи чувствуют присутствие скверны, и если в яйцах есть хоть намек на нее, тогда…

– Скверны в них нет, – улыбнулся Каронел. – Ни капельки.

– Значит, они здоровы, – пробормотала Валья, не осмеливаясь до конца поверить в правдивость собственных слов.

– Даже не сомневайся.

И тут одно яйцо шевельнулось. По скорлупе пробежала трещина, потом еще одна. В звенящей тишине этот звук был подобен громовому раскату. Все трое, не дыша, склонились над одеялом; Валья так крепко вцепилась в посох, что побелели пальцы. Ей безумно хотелось помочь маленькому грифону, но что, если она, наоборот, только навредит и по ее вине птенец погибнет?

Кажется, прошла целая вечность. Наконец снова раздался хруст скорлупы, и из трещины высунулся крепкий коротенький клюв. Яйцо еще раз дернулось, скорлупа чуть расползлась, и стало видно, как шевелятся внутри мокрые перышки…

Остальным птенцам тоже не терпелось поскорее появиться на свет. Одно за другим яйца подпрыгивали и трескались, и вскоре весь коридор наполнился оглушительным хрустом ломающейся скорлупы. Это продолжалось несколько часов, но ни Валья, ни Каронел, ни Реймас за все время даже не пошевелились и не сказали друг другу ни слова. Они стояли в самом сердце священной скалы и наблюдали одно из величайших чудес Создателя. Чудо, которое мало кому из когда-либо живших посчастливилось увидеть собственными глазами.

Наконец из первого яйца вынырнула опушенная головка с плоскими ушами, белая, с серыми полосками. Потом показалось и тело с коротенькими крылышками в каких-то нелепых пятнах. И пусть Валья не знала, как грифон будет выглядеть в будущем, какие части его тела покроются мехом, а какие – перьями, она даже не сомневалась в том, кого видит перед собой.

– Это же Крюкохвост, – прошептала она. – Крюкохвост Гараэла.

Вслед за ним начали вылупляться остальные птенцы. Мокрые, пищащие от голода, они неуклюже выбирались из своих яиц, стряхивая с себя кусочки скорлупы. Один грифон был черным как смоль, без единого светлого пятнышка, а остальные – разных оттенков серого, от цвета утренней дымки до графита. Тринадцать грифонов – тринадцать восхитительных, невообразимо хрупких совершенных существ.

– И что мы будем с ними делать? – изумилась Реймас.

– Заберем их отсюда, – ответила Валья. – Грифонам пора вернуться домой.