Ого! Как прививка от оспы. Я выдохнула.

– Это я уж точно переживу.

– Бывшие проклятые даже имён не скрывают.

Уже дома она сказала:

– Не раскисай. Всё уладится. Меня, конечно, тошнит от твоего света, но нельзя же, чтобы он светил просто так. Нелогично. За здорово живёшь и мышь не пёрднет.

– Спасибо, ты очень утешила, – засмеялась я.

– Да пожалуйста, – великодушно кивнула ведьма и протянула мне серый шерстяной шнурок. – Второго браслета у меня нет, но я тут маленько помаракала – не хуже будет. А то ходишь как фонарь, честное слово.

– Спасибо. Скажи, ты любила когда-нибудь?

– Совсем ополоумела?! Я – ведьма. Какая ещё любовь?

– А мне почему-то кажется…

– И не надейся!

* * *

Ночью я встала попить воды. Вышла на кухню и увидела свет: в столовой сидела ведьма, перебирая что-то в лаковой шкатулке.

– Чего припёрлась? Иди спать. – Она не подняла головы.

– А сама почему не спишь?

– В собственном доме. Хочу и не сплю.

Она держала в руках небольшой портрет.

– Кто это?

– Не твоё дело.

– Муж?

– Ещё чего…

– Дочка твоя на него похожа.

– Отец её, – вздохнула ведьма. – Бросил меня, паскуда.

– Почему бросил?

– Папаша его пообещал: останешься с ней, изведу. И тебя, и её, и приплод. А я на сносях была. Выставила его взашей. Он на войну пошёл. И не вернулся. Совсем бросил. Чего ты плачешь, дурында? Это давняя история, я уж и позабыла.

– Зачем же его отец так с вами?..

– Хм! Зачем… Герцог! У них принято: кто будет поперёк – магов нагонят, а те всем земляную ванну пропишут. Наследование. А я молодая была, в силу не вошла. Понимаешь?

– Понимаю. Но ребёнок же…

– Что им чужой ребёнок? Угроза. На родственную кровь проклятия отлично ложатся. У беременных магия меняется: дитя защитят, а других… Не могла я его спасти, потому и выгнала. И тосковала по нему, ночами напролёт выла. И когда на поле боя упал, почуяла. А как родила, чуть умом не повредилась – одно лицо! И нос, и уши! Смеётся и рот кривит так же. Подросла – спит, руки-ноги раскинет, и походка – вылитый отец! А когда в три года эта малявка заявила: «Не буду яичницу с корочкой!», я мимо стула и села. Он тоже с корочкой не любил.

Ведьма замолчала.

– Ты, небось, думаешь, как он на такую уродину позарился? Я другая была. Ещё противнее, чем сейчас, после твоей крови. А потом… нормальной стала. Бородавка, усы. Всё как положено ведьме. Я только радовалась: забыть хотела. Он любил обнять меня у зеркала, и стояли, пялились в него, как два идиота. Все зеркала побила, единственное оставила – для гадания.

– А разбойник?

– С прицепом взял. Не знаю, кто ему больше понравился: я или белобрысая моя. Она верёвки из него вила! «Папа – то, папа – это, подай, принеси, не хочу!» Но и души в нём не чаяла. Половину букв не выговаривала: «Мой папоська – самый лутьсий на свете!» С восьми лет и пирожки ему, и ватрушки пекла. Мелкая, противень не сдвинет, а «папоське» тащит. Залезет на плечи, бантиков на башке навяжет, рожек накрутит, а он и млеет. Когда подстрелили его, не ела, не спала. Заболела. Так лихорадило, боялась, помрёт. Никакие зелья не помогали. И в бреду всё звала его, дуреха. Не дозвалась.

Я сжала её ладонь. Ведьма посмотрела мне прямо в глаза чёрным бездонным взглядом:

– Один раз скажу, повторять не буду. Найдёшь своего волка – посади на цепь, чтобы никто его у тебя не умыкнул.

– Так и сделаю.

* * *

Утром мы скоро собрались, дом был полон народа: кругом суетились, возбуждённо разговаривали. Ведьмина дочка приготовила для всех завтрак, навертела нам кулёчков с собой.

– Ну нету жизни! – Ведьма тихо чертыхнулась. – Достали! До селезёнки! Поехали уже быстрее, а то сама прокляну кого-нибудь.

* * *

– Я счастлива нашей встрече, – прослезилась Матильда, крепко, не по-принцессински, целуя меня возле экипажа. – Мы никогда вас не забудем! Приезжайте в гости вместе с Вольфрамом, на подольше. Он ведь скоро вернётся. Главное – он жив и любит вас. Такая возвышенная любовь! Как в романах! – Она вытерла слезинку вышитым платочком. – У нас маленькое королевство, но очень симпатичное! И его величество будет рад. После смерти её величества он часто грустит, а хорошие люди – бальзам для его души. В общем, не забывайте, Матильда с Пьером всегда вас ждут. А это скромный презент. – Она протянула мне хрустальную баночку мёда. – С нашей пасеки. Я добавила в него нектар фей, – приблизившаяся к нам ведьма хмыкнула, плюнула и демонстративно отвернулась, – и теперь он лечит любую тоску. На неделю – точно.

Её супруг приложился к моей руке.

Наступила очередь Элорда.

– В следующий раз я познакомлю тебя с ней.

– Будет ли следующий раз?

– Непременно. Надень вот это кольцо. – Камень на нём лучился прозрачным золотом. – Когда появишься здесь, я почувствую, что ты рядом, а если повернёшь камень, примчусь к тебе на помощь. Ты знаешь нашу страсть к золоту, но топаз ещё и полезен для здоровья, а также он убережёт тебя от обмана. Я пока не умею путешествовать сквозь миры, но отец умеет. Он спасёт тебя даже в твоём мире, не сомневайся! Носи его, и мы будем знать, что тебе ничего не угрожает.

– Элорд! Спасибо. Если бы слова способны были передать, как ты мне дорог!

– Не нужно слов. Я – дракон. Я вижу твой свет. Помни, ты всегда можешь вернуться в дом Вэлларда. Сестрой, пророчицей, гостьей – кем угодно. Сказал бы «хозяйкой», – шепнул он, – отец не скоро откажется от своих чувств, а уж не забудет тебя никогда, но понимаю: Вольфрам – твоя жизнь.

Его объятие было объятием солнца, нависших над морем скал, неба и звёзд.

Подошла разбойница.

– Лиза! Заглядывай к нам. Я вот адрес написала, не потеряй: зáмок у озера, уютный – прямо игрушка! Выгнала оттуда одного гада, кошек мучил. Стены перекрасила, паркет подновила. Ещё не всю мебель купила. Посоветуешь, куда картины повесить. И с занавесками я измучилась. Ничего не подходит… Ой… Сейчас расплачусь! – Она подняла лицо и замахала на себя шёлковым кушаком.

– Госпожа! – подбежал запыхавшийся помощник.

– Рубить-колотить! – заорала на него разбойница. – Да где тебя черти носят! Только за смертью посылать! Она чуть не уехала!

– Извините ради бога! – взмолился он. – У гравёра такая очередь!

Она выхватила у него инкрустированную деревянную коробочку.

– Какая очередь?! Мы – разбойники! Мы не стоим в очередях. Взял саблю – и всех подвинул.

– Там одни наши. Кого двигать?