Я перечла письмо четыре раза; мои пальцы дрожали.

В огромном волнении я ответила «Смит и Элдер», что как раз заканчиваю совершенно новый «труд в трех томах», в который попыталась внести больше живости, чем в предыдущий.

Я писала как заведенная. В конце августа я послала законченную рукопись «Джейн Эйр» в Лондон и стала ждать ответа. Долго ждать не пришлось, хотя эти две недели показались самыми длинными в моей жизни.

Каждый день я следила из окна столовой за появлением почтальона, словно ястреб. Поскольку Табби в последние годы совсем оглохла и охромела, так что могла выполнять лишь самую простую работу на кухне, принимать и разбирать нашу почту оставалось одной из немногих и самых драгоценных радостей в ее жизни. Я не собиралась отнимать у нее эту радость, а потому стояла, едва дыша, и слушала прихрамывающие шаги от входной двери к папиному кабинету, вопреки всему надеясь, что служанка повернет обратно в столовую и доставит мне послание.

Когда наконец оно пришло — когда Табби вложила мне в руки письмо от «Смит и Элдер» «мистеру Карреру Беллу через мисс Бронте, Хауорт», — мое сердце едва не остановилось.

— Что случилось, мисс? — в тревоге спросила Табби. — От кого это письмо? Господи, вы белая как привидение!

— Ерунда, — отозвалась я поспешно (но громко, чтобы она услышала).

Зрение Табби настолько ухудшилось, что она едва могла разобрать имя получателя, не говоря уже о том, чтобы угадать личность отправителя.

— Всего лишь ответ на мой запрос. Посмотрю наверху.

Я бросилась в свою комнату, разорвала конверт и с колотящимся сердцем прочла:

Уважаемый сэр!

Мы получили Вашу превосходную рукопись «Джейн Эйр» и хотели бы приобрести права на ее публикацию. Готовы предложить Вам вознаграждение в размере ста фунтов…

Тут я завопила от радости. Ах! Даже не верится, что это правда!

Дверь внезапно распахнулась, и в комнату ворвалась Эмили.

— Что такое? Что стряслось?

Бросив единственный взгляд на мое счастливое лицо и конверт в руке, сестра немедленно сделала правильный вывод о содержании послания.

— Они берут твою книгу?

— Они заплатят за публикацию! Сто фунтов!

Эмили, обычно такая спокойная, такая безмятежная, такая прозаичная в любой жизненной ситуации, будь то кризис или празднество, издала крик и обняла меня. Через мгновение влетела Анна с широко распахнутыми от страха глазами. Страх сменился ликованием, как только она услышала новость.

— Шарлотта! Даже не верится!

— Сто фунтов! — воскликнула Эмили.

— Самостоятельно зарабатывать — это все, о чем я мечтала! К тому же, смотрите, — я показала им письмо, — их интересует преимущественное право покупки моих следующих двух книг, за каждую из которых я получу еще по сто фунтов.[60]

Мы весело загалдели, так что Марта опасливо заглянула в комнату, и даже Бренуэлл в замешательстве, спотыкаясь, вышел в коридор. Он решил, что в доме снова случился пожар. Нам пришлось схватить шляпки и выбежать на пустоши, где мы несколько часов вели себя как глупые школьницы, бегали, скакали, обнимались и так визжали от счастья, что любой прохожий счел бы нас сумасшедшими.

— Просто подумайте, — говорила я, широко раскинув руки и наслаждаясь безбрежными просторами голубого неба. — Мы столько трудились, столько надрывались, столько мечтали и наконец-то будем опубликованы, все вместе!

Только через несколько лет, когда я познакомилась и подружилась со своим издателем, краснея, я выяснила обстоятельства принятия моего романа. Уильям Смит Уильямс прочел его первым. Он полночи просидел за рукописью без сна, был очарован и настоял, чтобы владелец фирмы — молодой и интеллигентный мистер Джордж Смит — тоже прочел ее. Тот, смеясь, сказал, что его коллега слишком уж расхваливал рукопись, и ему невозможно было поверить. Тем не менее он тоже проглотил роман за одно воскресенье: приступил после завтрака, отказался от назначенной верховой прогулки с другом, поспешно съел ужин и лег спать, только дочитав книгу.

Разумеется, тогда я ни о чем не догадывалась. Едва я успела поверить, что буду опубликована, как книга увидела мир. «Джейн Эйр» прошла путь от рассмотрения до публикации за головокружительно короткие шесть недель — так быстро, что появилась на целых два месяца раньше книг Эмили и Анны, хотя их романы были приняты Томасом Ньюби задолго до моего.

Сперва, однако, я получила письмо от «Смит и Элдер» с предложением внести в «Джейн Эйр» «пару незначительных изменений».

— Они хотят, чтобы я вырезала всю первую часть о детстве Джейн в Гейтсхэде, — в смятении сообщила я сестрам, — и переписала, сократила или удалила все главы о Ловудской школе.

— Какая нелепость! Это важные детали истории, — заявила Эмили, — и весьма интересные.

— Они определяют прошлое и характер Джейн, — согласилась Анна. — И вызывают сочувствие.

— Издатель, судя по всему, считает, что эти сцены окажутся слишком мучительными для некоторых читателей и сделают книгу слишком длинной. — Я в расстройстве отложила письмо. — Зачем они купили роман, если он не нравится им? Я уже не смогу его урезать или изменить. Боюсь, любые корректировки лишь нанесут вред. Каждое мое слово — вклад в целое; и каждое слово — истина.

— Уверена, что в истине есть свое суровое очарование, — заметила Анна.

— К тому же расскажи я всю правду о своем пребывании в Школе дочерей духовенства, и книга оказалась бы еще мрачней. А так я смягчила многие подробности, и история стала более легкой.

— Я не поменяла бы ни строчки, — отрезала Эмили. — Доверься сердцу. Твоя книга может намного больше потрафить читательским вкусам, чем предполагают в издательстве. Так и напиши им.

Я написала. «Смит и Элдер» учли мои пожелания. Затем, не сознавая, как скоро книгу напечатают, я немедленно отправилась в «Брукройд» ради короткого отдыха с Эллен. К моему изумлению, через день после моего приезда в Бирсталл Эмили переправила мне первые листы корректуры «Джейн Эйр», которые я должна была вычитать и вернуть как можно скорее. Мне пришлось заниматься этим перед Эллен, сидя напротив нее в одной комнате. Каких усилий мне стоило сохранять молчание! Я была связана клятвой сестрам и обещала скрывать наше авторство и потому вынужденно притворялась, что пишу какие-то личные пустяки. Эллен хватило проницательности понять, что дело нечисто, но она благородно не задавала вопросов и не подглядывала, кому адресован сверток, когда мы отправили его обратно в Лондон.

Мой роман вышел в свет шестнадцатого октября. Первые шесть прелестно переплетенных экземпляров с названием «Джейн Эйр, автобиография, под редакцией Каррера Белла» прибыли девятнадцатого. Когда-то при виде нашего стихотворного сборника я испытала немалое удовольствие, но оно было несравнимо с ликованием, охватившим меня сейчас. Наконец моя мечта сбылась: я взяла в руки свою собственную книгу, историю, порожденную моим воображением и опытом, которую благодаря воле Божьей, чуду речи и печатному станку смогут прочесть другие люди!