Мысленно я прикинул расстояние между двумя шезлонгами. Метров пять — многовато для одного прыжка, а сделать два он мне, чувствую, уже не позволит.

— Хренушки! — весело ответил Пал Палыч. — Я разоружусь, а вы налетите и шмякнете меня по голове чем-нибудь тяжелым? Вроде бы я все предметы потяжелее убрал с палубы, чтобы не искушать вас. Но вдруг найдете? Вы, Ильичи, смышленые. Знаю я вашего брата! Та еще заноза. Пока не вынешь ее, покоя не будет… О! Вы прямо молнии из глаз в меня метнули. Не-ет, автоматик-то я попридержу. Пусть будет страховка на всякий, как говорится, пожарный, хе-хе. «Ингрэм», штатовский, Ерофеюшка Ожогин, царство ему небесное, подарил на шестидесятипятилетие. Как бы сувенир — корпус с золотой инкрустацией, платиновый спуск, вместо мушки — черный бриллиантик на тридцать два карата… Но нормально пашет, дьявол! Опробовал на чайках. Кокнул двух, самых приставучих. В точности как ваш брат. Есть на свете люди, которые…

— Так вы — виновник смерти брата? — не дал я ему договорить. — Чем он вам помешал? — В обволакивающей, вкрадчивой болтовне Пал Палыча была какая-то подоплека, и я никак не мог ее уловить. Гипнотизирует он меня, что ли? Так ведь я под прицелом, а не он.

Экс-президент хихикнул с заговорщицким видом:

— Не то чтобы я его своими руками… Вы ведь не считаете, что я под покровом ночи заплыл на «Гуроне» в Москву-реку? Но в принципе все верно, поспособствовал. Однако он сам виноват: сунул нос, куда не следует… Вы не задумывались, Роман Ильич, откуда ваш департамент получает своевременную — и, заметьте, — точную информацию о будущих клиентах? А вот ваш брат однажды задумался. И как человек сообразительный докумекал. А поскольку мы встретились и с вами, до вас это тоже дошло, в конце концов… Ой, ой, не разочаровывайте меня! Вы ведь ожидали тут найти живого меня?

Может, Пал Палыч и хотел услышать от меня «да, ожидал», но чего нет, того нет.

— Не-а, — признался я, — вообще нисколько не ожидал. Я думал, что яхту пригнали для Ивана Запорожского. И раз уж она ему больше не понадобится, я надеялся поискать тут кое-какие документы о вашем убийстве, после которого и началась Славная Революция…

— О моем у… О моем убийстве? Ох, не могу! — Дорогин хохотнул. — С чего вы взяли?

Мне совсем не обязательно было говорить правду. Но к чему врать без причины?

— Был намек, а я его неправильно истолковал, — ответил я. — В своем тайнике Лев Ильич нарочно оставил для меня книгу об императоре Павле I. Брат прямо указывал на ваше имя, а я-то решил, что он имеет в виду табакерку и шарфик… ну покушение короче.

— И вы хотели узнать имя неизвестного героя, который спас Россию от противного меня, а после скромно ушел в тень? — с ухмылочкой продолжил хозяин яхты. — Так сказать, «ищут пожарные, ищет милиция», да? В таком случае вы его нашли. Герой — это я. Я убил Павла Дорогина — символически, но какая разница? Все же поверили! К тому же теперь я — не он, даже не похож. Сравните уши или носы — ничего общего. Пластический хирург отменно сработал… Жаль, он потом утонул в ванне… Извините, отвлекся. Так о чем я?

— О том, что вы символически убили себя, — подсказал я. — Наверное, трудно было?

— Да не особенно. — Пал Палыч пожал плечами. — Как говорится, хочешь что-нибудь сделать хорошо, сделай это сам. Открою вам маленькую тайну: у меня уже был однажды соблазн так поступить — пару лет назад, когда я пережидал в бункере ту эпидемию. Как раз глава администрации Попков схватил вирус от секретарши. Вот, думаю, подходящий момент слиться. Все на ушах, некому проверять, никто и не заподозрит… Но передумал.

— Шапку Мономаха жаль было бросать? — подначил я. — Или ядерную кнопку — из своих рук выпускать? Она ведь…

— Далась всем вам эта кнопка! — с раздражением перебил меня Дорогин. — Тот ваш кретин, с телевидения, Кенарев, тоже ею меня все время доставал. Выкатит шары и болбочет: «Что вы чувствуете, когда в руках судьба мира?» Геморрой я чувствую, вот что! Если бы все знали, каким ржавым говном управляет эта кнопка, меня бы пожалели… Вы слышали, небось, что однажды система чуть не устроила запуск — слава Богу, нашелся прапор, успел доложить куда надо… А на самом деле таких ЧП только в прошлом году было че-ты-ре! И лишь потому мы не жахнули сразу, что у министра обороны дочка в США, а у командира ракетных войск внучок в Канаде. Ума хватило повременить и разобраться… Ну вот, теперь уже вы меня в сторону увели. Я опять забыл, о чем начал рассказывать.

— О бункере, — напомнил я. — О соблазне. Как вы ему поддавались, но не поддались.

— Да, точно. — Свободной от автомата рукой Пал Палыч почесал в затылке. — Сидя в бункере, добрался я до «Посмертных записок старца Федора Кузьмича». Вот, думаю, и план действий: сошью себе монашескую рясу с отливом — и на Афон… Вы спрашиваете, почему передумал. Потому что я там был как-то раз, с визитом, и вовремя вспомнил обстановочку. Вы видели эти кельи? Вы пробовали их жратву? Ни в бассейне поплавать, ни трюфелей поесть. А Греция, кстати, член НАТО. Вычислят меня — и сразу в трибунал. Да ну их в жопу, этих греков, подумал я, — и не умер тогда… Наоборот — наградил потом себя орденом Александра Суворова I степени за героическую победу над вирусом…

— Но в прошлом году все же решили умереть, — сказал я. — Что-то особенное случилось?

— Особенное? — Дорогин задумался. — А ведь, пожалуй, ничего. Просто в этот раз уже как к горлу подступило. Все вокруг верные, послушные, а работать невозможно, придурок на придурке. Поверите ли, иногда даже думал: а вот возьму, да и приближу кого из простого народа! Но потом сядешь в вертолет, сделаешь круг над страной, увидишь с высоты эти грязные селенья и скудную природу… Нет исключений. Снизу доверху — все рабы. Никакой духовности, им бы только денег и водки. Я никому не говорил, а вам, Роман Ильич, скажу сокровенное: Россия не достойна меня… Ну и пусть обходится без меня.

Я внимательно глянул на бывшего президента: он был серьезен, даже печален. Не похоже было, что притворяется. Мама дорогая, кто же нами рулил больше двух десятилетий?

— Ну хорошо, — сказал я, с трудом подавляя вздох. — Кое в чем мы разобрались. Почему вы понарошку убили Пал Палыча, я понял, спасибо. Россия вам надоела. Она больше не заслуживает такого счастья, как вы. И тэ дэ. Ясно. Почему с вашей подачи по-настоящему убили Льва Ильича — мне тоже понятно. Брат был угрозой вашему благополучию. Но объясните, зачем вы оставили в живых Романа Ильича? Вы ведь легко могли меня прибить, пока я был без сознания. К чему вся эта откровенность и разговоры по душам?

— А вы что, не догадались? — удивился Дорогин. — Всё же проще простого: я очень не хочу отправлять вас вслед за братом. Я надеюсь уговорить вас не бросать наш проект. Обещаю помогать и дальше: перед тем, как умереть, я раздобыл списочек — кто, куда и под каким погонялом рванет из России в случае чего, — а еще кое-что к списку прибавил попозже. Я смогу, как и прежде, отправлять вам клиентов — постепенно, чтобы не очень загружать вашу команду. Весь наш мир, Роман Ильич, держится на идее справедливости: чем ее будет больше, тем вернее планета Земля придет к счастью, равновесию и гармонии…