– Мои соболезнования, ваша милость, – сокрушенно вздохнул он, покопался в своих записях и ткнул пальцем в густо исписанный свиток: – Думаю, что его величество сможет уделить вам толику своего времени в первой десятине травника.

– Хорошо, я подожду.

– Где вы остановились?

– На постоялом дворе «Королевский Лев», – ответила я.

– Знаю такой… Я сообщу вам о дне аудиенции за сутки. Эх, если бы вы приехали дня на три пораньше!

– Увы, это зависело не от меня, – грустно улыбнулась я. – А что, его величество действительно так сильно занят?

– Да, ваша милость! Говорят, они с его светлостью графом Рендаллом совещались почти сутки!!!

– С графом Грассом? – перебила его я. – Он жив?!

– Да, ваша милость! – писарь начал привычно осенять себя животворящим знаком, но почему-то не закончил: – Да, жив и, э-э-э… здоров.

Вдумываться в причины, помешавшие ему произнести привычные «слава Вседержителю», у меня не было желания:

– А… я могу с ним увидеться? Он – один из ближайших друзей моего отца и…

Писец опустил взгляд, некоторое время молчал, а потом решился:

– Я могу передать ему записку.

Граф Грасс выглядел постаревшим – морщины, которые год назад казались еле заметными, заметно углубились, под глазами появились мешки, а на висках засеребрилась седина.

А еще у него изменился взгляд, манера держать голову и даже походка – он выбрался из-за стола и шагнул мне навстречу так тяжело, как будто взвалил на плечи мельничный жернов или быка:

– Доброго дня, дочка. Прими мои соболезнования…

– Доброго дня, ваша светлость. Спасибо.

– Располагайся. – Граф угрюмо покосился на огромную кучу свитков, возвышающуюся на его столе, и подвел меня к дивану.

– Ты уже совсем взрослая. И вылитая Эмилия.

Я кивнула, дождалась, пока он сядет в кресло напротив, и спросила:

– Ваша светлость, я хотела бы знать, на каком основании король Неддар передал наш лен кому-то еще?

Грасс взъерошил свои волосы и с мукой во взгляде уставился в пол:

– Не самая приятная тема для разговора.

– Я должна это знать! – упрямо повторила я.

– Хорошо, как скажешь, – он сгорбился, собрался с духом и, продолжая смотреть в пол, еле слышно сказал: – Твой отец оказался одним из глав неудавшегося мятежа.

– Что?! – перебила его я. – Кем он был?

Рендалл сгорбил плечи и угрюмо вздохнул:

– Одним из глав мятежа. Сторонником графа Иора Варлана.

– Бред!!! – воскликнула я. – Этого не может быть!!!

– Факты – упрямая вещь.

– Факты? Какие, к Двуликому, факты? Его смерть от арбалетных болтов по дороге в Аверон? Или гибе…

– Признания одного из ближайших помощников графа Иора Варлана, – не дав мне договорить, вздохнул он. – Я присутствовал при допросе.

– Все равно бред!!!

– Я понимаю, что тебе трудно в это поверить, но это правда. Хоть и неприятная…

– Ваша светлость, это не может быть правдой!!! – воскликнула я, заглянула в его глаза и… отшатнулась: он БЫЛ УВЕРЕН в том, что говорил!

– Увы, может: у заговоров – свои законы, и те, кто вступает на эту стезю, крайне редко посвящают близких в свои планы.

Я смахнула со щеки непрошенную слезу, вспомнила взгляд отца в тот момент, когда он сообщил мне о том, что едет в Аверон, и замотала головой:

– Нет!!! Не может такого быть! Папа сорвался из дому, чтобы помочь королю Шаграту!!!

– Дочка, ну откуда ты это можешь знать?

Откуда? Да я чувствовала! Только вот мои чувства не могли служить аргументом, поэтому я сжала кулаки, закусила губу и угрюмо уставилась в пол.

Рендалл пододвинулся поближе и ласково провел ладонью по моей голове:

– Прости.

«Папа – один из глав мятежа?» – мысленно повторила я и подпрыгнула:

– Ваша светлость! Я могу доказать, что это оговор: если бы отец действительно был одним из глав мятежа, то он доехал бы до Аверона беспрепятственно, наш замок не взяли бы оранжевые, а мама с Володом остались бы живы.

– Повтори, что ты сейчас сказала? – подавшись вперед, потребовал Грасс. – Про замок и маму с Володом…

– В ночь с пятого на шестой день четвертой десятины второго лиственя люди графа Иора Варлана захватили Атерн, зарубили Волода, а маму ссильничали и, скорее всего, тоже… убили, – не обращая внимания на слезы, текущие по лицу, повторила я. Потом всхлипнула и добавила: – Если отец был одним из глав, то этого бы НЕ ПРОИЗОШЛО!

– Я об этом не знал, – вскочив с места, пробормотал Рендалл, метнулся к столу, выдернул из него ящик и принялся рыться в свитках. – Так… Где же он… Да где же, забери его Двуликий?! А, вот!!!

Я вытерла слезы рукавом и превратилась в слух.

– Хм… Странно… Судя по донесениям городского главы, в Атерне оранжевые ничем особенным себя не проявили.

– В городе или в замке? – уточнила я.

– В городе.

– А что им там было делать? Они взяли замок!!!

– Так! Чтобы разобраться, мне потребуется дня два или, может, три, – воскликнул граф, потом с ненавистью уставился на кучу свитков, валяющихся на столе, и скрипнул зубами. – Нет, пожалуй, в два-три дня я не уложусь: королевство – на грани большой войны…

Я сглотнула подступивший к горлу комок и пожала плечами:

– Хорошо… Я подожду. Главное – чтобы вы разобрались.

Грасс подошел ко мне, присел на корточки и заглянул мне в глаза:

– Я сделаю все, что должен. Обещаю! И… король Неддар пережил это… известие ничуть не легче, чем я. Поверь, он будет счастлив вернуть твоему роду доброе имя.

К часу быка[147]от меня начали шарахаться даже белые – увидев выражение моего лица, пожилой и порядком потрепанный жизнью толстяк, прибывший к постоялому двору в карете без гербов, торопливо задвинул занавески и приказал кучеру везти его в «Клинок Бури». А троица безземельных дворян, выбравшаяся из таверны, чтобы сходить до ветру, вернулась обратно – видимо, решила потерпеть. Или выйти на улицу через заднюю дверь.

В принципе их можно было понять – слуга Бога-Отступника метался по двору, как снежный барс по клетке, ненадолго замирая то у одного, то у другого забора. Естественно, не выпуская из рук посоха. И до рези в глазах вглядывался в ночную тьму. Видимо, выискивая очередную жертву.