— А как его фамилия, — спросил Вольский.

— Иванов Вадим, — проговорила Валентина, проходя в комнату.

Лицо у девушки было заплаканное, она и не скрывала своего расстройства.

— Да Вы не волнуйтесь, дело житейское, — уверенно сказал Кудрин, — может он просто заболел, или какая-то еще уважительная причина, ведь всякое в жизни бывает.

— Мы должны были вчера вечером пойти в кинотеатр «Ударник» на вечерний сеанс, — со всхлипом в голосе сказала Валентина, — но Вадик так и не позвонил. И сегодня также не позвонил, как бы чего с ним не случилось… плохого…

— А какой он из себя, опишите его? — попросил Вольский.

— Ничего не буду Вам говорить, пока не найдете Вадика, — со злостью в голосе пробарабанила девушка, повернулась и снова пошагала к себе в комнату.

— Вот так, — тихо проговорил Борисов, — любовь зла…

— Как он все же выглядит? — еще раз спросил Кудрин.

— Высокий, симпатичный молодой человек примерно двадцати двух лет, с пышными черными волосами и ямочкой на подбородке, — ответил хозяин квартиры.

— А особые приметы какие-либо есть у него? — проговорил Вольский.

Евгений Сергеевич с удовлетворением отметил про себя насколько грамотно и профессионально задает вопросы Роман Вольский.

— Я его видел всего один раз и то мельком, — замешкавшись, проговорил Борисов, — но кажется, под левым ухом у него было большое родимое пятно.

— Попробуем отыскать Вашего Вадика, — серьезным тоном сказал Кудрин и добавил, — у нас пока все и мы уходим, а как только что-то проясниться — немедленно Вас проинформируем.

Они попрощались с хозяином квартиры и вышли на улицу. Подойдя к стоящей у подъезда автомашине, Евгений Сергеевич вдруг остановился и задумался. Через какое-то мгновение он встрепенулся и, подойдя к Вольскому, тихо сказал: — У меня возникла одна идея, садись в машину я по дороге расскажу…

— Поехали Иван Михайлович по Киевскому шоссе, — сказал Кудрин, обратившись к водителю машины, — примерно у двадцатого километра должен быть указатель и поворот в сторону села «Ясное», вот в это село и поедем.

Вольский удивленно посмотрел на своего начальника, а затем, пожав плечами, уставился в машинное окошко. Машина помчалась довольно резво, поскольку днем при выезде из города обычно не бывало много транспорта.

Евгений Сергеевич также с любопытством уставился в окошко: и на влажные от дождя московские улицы, и на витринные вывески, и на спешащих по своим делам людей.

— Сколько же их живет в нашем городе, а сколько приезжих? — подумал Кудрин, увидев, как трое мужчин идут по тротуару с огромными чемоданами, — Москва очень скоро у приезжих отбивает веру в сказки, но от души платит им расчетливым практицизмом. Да и те в свою очередь не очень-то любят москвичей. Но, я — то знаю, мои земляки исключительно общительные люди, готовые помочь всякому приезжему советом и объяснить, как пройти на ту, или иную улицу.

Мысли Евгения Сергеевича прервал голос Вольского: — Куда мы все-таки едем?

— Ты знаешь Рома, — сказал задумчиво Кудрин, — я начну издалека. За годы работы в МУРе я понял, что обращение к добрым началам души человека, в том числе и преступника, всегда находит отклик. И если оперативник не добьется психологического контакта с ним, раскрыть преступление будет весьма сложно. Я даже придумал название этому — «алгоритм контакта». В каждой мрачной и заблудшей душе нужно найти живую искорку и воспользовавшись ею — попытаться построить психологический контакт.

— Вот так у меня вышло с неким Мишкой Бурковым, известным в свое время «медвежатником» по кличке «Бур», — продолжал Евгений Сергеевич, — который еще совсем пацаном попал в зону за кражу, которую, в сущности, и не совершал. В то время Мишка закончил ПТУ и пришел на завод работать слесарем; надо сказать, что мастер он был хороший и ему, доверяли делать самые сложные детали. И вот однажды, со склада исчезли дефицитные инструменты и обвинили в этом его напарника. А за день до этого тот, за бутылку портвейна, дал на время Мишке для изготовления какой-то детали сверло, пропавшее из того самого склада. Кто-то доложил начальству, Мишку сразу же за шкирку и, не слушая никакие объяснения, отвели в милицию. А там в то время особо не разбирались, да и некому было заступиться за Буркова. Таким образом, Мишку обвинили в соучастии кражи инструментов, а суд присудил ему два года колонии.

Когда он прибыл в колонию, его сразу же избили и отняли все, что у него было. А буквально через несколько дней там случился пожар; загорелся бокс для тяжелобольных, стоящий рядом с санчастью. Все заключенные, да и охранники, лишь хлопали глазами, и никто не рисковал войти туда. В этом блоке, в единственной его палате, лежал страдающий сильным радикулитом известный на всю страну «медвежатник» — вор в законе по кличке «Брон». Мишка бросился в огонь, вбежал в этот горящий блок, и вытащил на себе того самого «Брона», тем самым спас ему жизнь. После того случая, Мишку на зоне никто не трогал, а «Брон» устроил по своим каналам своего спасителя работать в библиотеку и стал учить его премудростям, так сказать, своей «профессии».

— Когда Мишка вышел на свободу, — продолжал свой рассказ Кудрин, — он вначале поступил слесарем на завод, но потом каким-то образом повстречался с людьми из криминального мира города и пошел по наклонной дорожке вниз. У него была мать, которую он очень любил и помогал ей всем, чем мог. Она часто болела и была уже на пенсии, поэтому Мишке хотелось сделать так, чтобы она ни в чем не нуждалась. И он действительно все делал: из коммунальной квартиры они переехали в однокомнатную кооперативную квартиру, купил мебель и положил матери приличную сумму денег на сберкнижку. Этим может быть и можно в какой-то мере объяснить тягу его к большим деньгам, но только отчасти. Ему нравились и рестораны, и раскрашенные девицы, и возможность просто так сорить деньгами. Он стал бомбить сейфы магазинов и предприятий, а милиция с ног сбилась в поисках наглого «медвежатника». До поры до времени он уходил от карающей руки закона, но однажды — все-таки попался на краже из ювелирной мастерской в Черемушках. Это было примерно десять лет назад, когда он с подельником через окно туалета ночью проникли в одноэтажное небольшое здание этой мастерской. Согласно наводке, в сейфе директора в тот момент находились неучтенные алмазы из Якутии на очень большую сумму денег. Они тихо пробрались в здание и не заметили, что охранник, обычно спавший за столом у выхода из мастерской, не спал и, услышав шорох в коридоре туалета, пошел туда. Они столкнулись лицом к лицу и подельник Мишки, недолго думая, ударил охранника кулаком в челюсть. Тот рухнул навзничь и ударился головой о плитку, лежащую на полу коридора. Проникнув в комнату директора, Мишка быстро открыл сейф, а напарник, схватив единственный мешок, лежавший там, быстро пошел в сторону туалета. Закрыв сейф «Бур» также пошел в ту же сторону, но, проходя мимо лежащего на полу охранника, он услышал его стон и всхлипывание. Мишка наклонился к нему и услышал: «Вызови скорую, плохо мне, прошу тебя…… У него в душе что-то зашевелилось, чувство состраданья заполнило всю Мишкину сущность, и он снова вернулся в кабинет директора, где на столе стоял телефон, набрал в полутьме номер скорой помощи и вызвал врачей на адрес мастерской. А когда снова подошел к окну туалета и шмыгнул в раскрытое окно, его схватили работники милиции. Как оказалось, охранник успел нажать тревожную кнопку, а яркие вспышки прожектора на крыше мастерской не оставили сомнения работникам милиции, что там что-то происходит.