Он взглянул ей прямо в глаза.

— Это жутко классная музыка, — просто ответил он. — Хотя сейчас я уже забыл, как она звучит.

Черстин легонько погладила его по плечу.

— А вот он не забыл, — сказала она.

Они рассеянно присели за столик уличного кафе и, только получив свои гамбургеры с большой буквой «М» на упаковке, поняли, что это веранда «Макдональдса» на большой пешеходной улице в центре Вэксшё. День был в самом разгаре.

— Мистериозо, — повторила Черстин Хольм. — Характерное для Монка название. В нем есть нечто туманное. Позади тайны, мистерии, мерцает английское слово «мист» — туман. Когда ты произносишь «мистериозо», ты об этом не думаешь, «мист» как будто растворяется в слове «мистерия», но при этом продолжает оказывать свое воздействие. Он слышится в звучании слова. Мистика рождается через физическое ощущение. Туман, идущий изнутри, обнаружить сложнее. Но именно от него мы теряем рассудок.

Йельм уже потерял его. Что-то где-то он упустил, проскочил мимо чего-то, но оно есть, оно существует, это абсолютно, сказал он себе, абсолютно физическое ощущение. Кто-то сказал что-то важное. И от этого он потерял рассудок.

— Ну как, сообразил, что это? — спросил Чавес, откусывая от своего чизбургера.

— Оно прямо здесь, на поверхности, — ответил Йельм.

— I know how you feel,[68]— ответил жующий Чавес. — Это из «Башни Фолти».[69]Надоедливый гость трижды попадает не в ту квартиру. Жена Бэзила, как там ее зовут, Сибил, да, в конце концов отсылает его в неправильном направлении. Бэзил говорит сквозь зубы: «I know how you feels».

— Это ты к чему? — удивленно спросила Хольм.

— Да так просто. Кажется, это называется — поддерживать беседу.

«Банк», — подумал Йельм и углубился в банк своей памяти. Не прорисовывалось ни одной тени, ни одного намека.

— И что же мы будем делать, если не найдем зацепок? — спросил Чавес. — Выстроим всех банковских служащих Смоланда в длинную шеренгу и заставим господина Большого Алкоголика осмотреть их всех?

— Наверняка он вставлял себе зубы и лечил сломанную руку, если только она действительно была сломана, — заметила Хольм.

— Его еще найти надо… — прочавкал Чавес. — А сейчас нам нечего предъявить Хультину. Пока нечего. Да, этого парня избили под хакзеллевского «Мистериозо», но от этого далеко до того, чтобы иметь у себя эту запись.

— Однако тут явно есть связь, — сквозь зубы проговорил Йельм.

— О’кей, — сказал Чавес. — Имеет ли эта связь какое-либо отношение к Игорю и Игорю? Вроде бы да. Кассета — это единственная нить между инцидентом в кабачке Вэксшё весной девяносто первого и советскими пулями в стенах домов стокгольмских грандов. А путь кассеты из кабачка до вилл в Сальтшёбаден скорее всего связан с Игорем и Игорем. Пятнадцатого февраля они взяли кассету у Хакзелля как аванс за эстонскую водку.

Йельм покачал головой. Все было неясно. Мистериозо.

— Давайте посмотрим на происшедшее с точки зрения избитого банкира, — предложила Черстин Хольм. — Хакзелль утверждает, что первое, что он сказал, выплевывая выбитые зубы, когда избиение прекратилось, это: «Он был совершенно прав». Как будто судья, ей-богу! Это примечательно, не правда ли? Шли годы, раны залечились, но в душе его копились недоверие, горький опыт, беспокойство, чувство собственного бессилия…

— Вреде! — завопил вдруг Йельм и подскочил на месте.

— Конечно, вредно, — согласилась Хольм, удивленно глядя на Йельма.

— Нет-нет, Вреде. Это фамилия. Юнас Вреде, полицейский из Вэксшё. Он говорил мне что-то об истории в банке. А я пропустил мимо ушей, потому что он перечислял слишком большое количество инцидентов. У Альберта или кого-то в этом роде. Черт, а который час?

— Половина четвертого, — ответил Чавес. — А что это с тобой?

— Нам срочно надо в полицию Вэксшё, — ответил Йельм и ринулся прочь с веранды.

Инспектор криминальной полиции Юнас Вреде трижды вытянулся, приветствуя каждого из трех членов группы расследования «убийств грандов», вошедших в его кабинет. Под конец он вытянулся по струнке так, что у него от напряжения расстегнулась верхняя пуговица рубашки.

— Вольно, — скомандовал Йельм. — Садитесь.

Вреде подчинился приказу и плюхнулся на стул, словно мешок с сеном.

— Когда я был у вас последний раз, вы рассказывали мне о вашем прежнем контакте с Госкримом. Это касалось какого-то происшествия в банке…

— Так точно, — с надеждой в голосе подтвердил Вреде. — Инцидент в банке Альготсмола. Но вы, конечно, о нем знаете. Госкрим присылал сюда своего человека. Он для соблюдения секретности не представлялся. Этот человек велел засекретить всю эту историю. Никакой утечки в средства массовой информации. И я горжусь этим: никаких утечек не было. Даже персонал банка держал язык за зубами. Полагаю, из инстинкта самосохранения.

— Что там произошло?

— Все документы по этому делу были конфискованы вашим человеком, и вы, конечно же, должны быть ознакомлены…

— Расскажите просто, что вы помните.

Вид у Вреде стал немного потерянным, потому что он понял, что не сможет воспользоваться компьютером.

— Так, дайте-ка припомнить. Это случилось пятнадцатого февраля. Когда служащие банка пришли утром на работу, они обнаружили труп мужчины и пропажу крупной денежной суммы. Мы немедленно связались со Стокгольмом, это была просто таинственная история. Ваш человек приехал и взял на себя все расследование. Вот и все.

— Наш человек… — пробормотал Чавес.

— Пятнадцатого февраля… — пробормотала Хольм.

— Расскажите об убитом, — попросил Йельм.

— Я прибыл на место первым из полицейских. Это я связывался со Стокгольмом. Я понял, что мой долг сдерживать энтузиазм остальных полицейских до тех пор, пока не приедет ваш специалист. Он очень хвалил меня и велел присутствовавшим полицейским и банковскому персоналу молчать о случившемся. Так что я был первым, кто тщательно осмотрел труп. Это был крупный, сильный, коренастый мужчина. Какой-то предмет, похожий на спицу, возможно, маленький стилет, вонзился ему в глаз и вошел в мозг. Неприятное зрелище.

Вреде выглядел скорее возбужденным, чем взволнованным.

— Но все это, конечно же, вам известно, — настойчиво твердил он.

— О’кей, — произнес Йельм. — Если вы сможете устроить так, чтобы присутствовавшие тогда банковские служащие собрались в банке Альготсбода, то мы немедленно выезжаем туда.

— Альготсмола, — поправил его Вреде, набирая номер банка.