модным местом. Десмонд решил не входить внутрь, а остался стоять в дверях, наблюдая, как Джо лавирует между столиками. Джо, явно высматривавший Десмонда, заметил его и тут же подошел:

— Сэр, вы выглядите сногсшибательно. Сегодня у нас наплыв гостей. Пойду шепну мистеру Мейли, что вы тут.

И действительно, вскоре к Десмонду подошел управляющий отеля мистер Мейли, осанистый мужчина лет пятидесяти, властное выражение лица которого говорило о том, что он человек серьезный. Мистер Мейли оглядел Десмонда с головы до ног и строго сказал:

— Вы попали в беду. Джо говорил, что вы в отчаянном положении.

— У вас верная информация, — отозвался Десмонд.

Похоже, его ответ произвел на мистера Мейли благоприятное впечатление. После недолгого размышления он произнес:

— Что ж, вот ваша публика. Ступайте и покажите мне, на что вы способны. А я посижу послушаю.

Десмонд кивнул и, не говоря ни слова, прошел прямо к небольшой эстраде, около фута высотой, где стояло фортепьяно. По залу тотчас же пробежали шепотки. Подождав, пока шум стихнет, Десмонд поклонился и сел за фортепьяно.

Для начала он решил исполнить прелестную вещицу Шумана «Встречаю взор очей твоих». Пел он на немецком языке, нежно и проникновенно, затем практически без перехода исполнил трогательную песню «Джинни со светло-каштановыми волосами». Здесь ему пришлось ненадолго прерваться — такими теплыми были аплодисменты. Среди множества обращенных к нему лиц Десмонд заметил улыбающееся лицо Мейли, который хлопал как сумасшедший.

Десмонд не стал раскланиваться и благодарить публику, а продолжил свое выступление, чередуя ирландские баллады и немецкие романсы. И его без конца прерывали бурные аплодисменты. Но когда, закончив концерт своей любимой «Тарой», он сошел с эстрады, восторженная овация и крики «бис» заставили его вернуться и повторить последний куплет. И только тогда ему удалось улизнуть через боковую дверь, ведущую в служебное помещение. А там он нос к носу столкнулся с мистером Мейли, который, выдвинув из-за стола два стула, предложил ему сесть.

— Присаживайся, Десмонд. Ну что, очень устал?

— Да нет, не слишком. Но зато здорово проголодался.

— Не волнуйся, это мы сейчас устроим, мой мальчик. А теперь послушай, что я скажу. Меня все знают как честного и справедливого человека, и я не из тех, кто будет пользоваться твоим затруднительным положением. Ты прекрасно себя показал, и я знаю, о чем говорю. Уверен, благодаря тебе у нас прибавится посетителей. Публика будет из кожи вон лезть, чтобы сюда попасть! — воскликнул управляющий и посмотрел Десмонду прямо в глаза. — Вот что я хочу тебе предложить. Ты будешь петь тогда, когда мы подаем чай, всего один час, не больше, так как я вовсе не собираюсь загонять тебя до смерти, затем отдых в отведенной тебе комнате, куда будут приносить обед с вином по выбору из меню, потом часовое выступление перед гостями после обеда. Я готов платить тебе тридцать фунтов в неделю при условии, что ты останешься на весь сезон, включая Весенний фестиваль.

От неожиданности Десмонд даже побледнел.

— Это так благородно, так благородно с вашей стороны, сэр. Вы ведь знаете, в какой я нужде, — с трудом выдавил он из себя.

— Ну да, конечно, я мог бы надуть тебя, — улыбнулся управляющий. — Но Джеймс Мейли не из таких. К тому же мне почему-то кажется, что благодаря тебе отель будет забит до отказа. А теперь, пожалуй, скажу Джо, чтобы принес тебе чая. Он покажет тебе твою комнату. Обед будет чуть позже. — И, крепко пожав безвольную руку Десмонда, мистер Мейли покинул его.

Оставшись один, Десмонд с трудом справился с раздиравшими его противоречивыми чувствами. Ему одновременно хотелось и плакать, и смеяться. И только появление улыбающегося от уха до уха Джо привело его в чувство.

— Догадываюсь, что вы сейчас испытываете, сэр. Это триумф, сэр, и я счастлив! А теперь выпейте-ка горячего крепкого чая.

— Спасибо, Джо. Огромное тебе спасибо! — прошептал Десмонд, чувствуя, что у него комок встал в горле.

Джо с отцовским участием смотрел, как Десмонд с удовольствием прихлебывает горячий чай, а когда тот закончил, сказал:

— Тут две дамы, сэр. Миссис Боланд из Боллсбриджа с сестрой, очень милые женщины, настоящие леди, я их хорошо знаю. Спрашивают, не окажете ли вы им любезность подойти к их столику.

— Нет, Джо, — решительно покачал головой Десмонд. — Поблагодари их, конечно, от моего имени. Я твердо решил никогда не принимать подобных приглашений.

— Понимаю, сэр. И еще больше уважаю вас за это. Хотя, конечно, те дамы, да и остальные, что здесь бывают, действительно настоящие аристократки и очень хорошие люди. А теперь, если вы готовы, я могу показать вам вашу комнату.

Комната, окнами в тихий дворик, расположенная на первом этаже, оказалась маленькой, но опрятной, с умывальником и аккуратной односпальной кроватью. Десмонд упал на кровать и закрыл глаза.

— У вас еще больше часа до обеда, сэр, — сказал Джо, осторожно прикрывая за собой дверь.

Десмонд проспал до семи часов. Разбудил его Джо, который принес обед.

— Мистер Мейли лично все заказывал, — поставив прекрасно сервированный поднос на маленький столик у окна, сообщил Джо. — Он решил, что для первого вечера вам больше подойдет что-нибудь легкое. — И, уже стоя в дверях, добавил: — Вы бы видели вечерние газеты, сэр! Очень хорошие отзывы!

Но Десмонда мало волновало, что пишут о нем в газетах. Недавние события ожесточили его душу, он словно оделся в броню безразличия и странной невосприимчивости. Хорошо это или плохо, но ему все казалось поверхностным и абсолютно не важным.

Тем не менее он отдал должное обеду, состоявшему из чашки вкуснейшего говяжьего бульона, толстого куска палтуса с ранними помидорами и двух бокалов белого вина. На десерт было шоколадное суфле со взбитыми сливками.

Уже очень давно, наверное, много-много месяцев, со времени счастливого пребывания в Риме, в гостях у маркизы, он не пробовал такого обеда, который, кстати сказать, чрезвычайно взбодрил его, позволив восстановить силы. Десмонд слабо улыбнулся, обдумывая программу вечернего выступления; он решил, что внесет в исполнение элемент небрежной виртуозности. Он все еще сидел в раздумье, когда дверь распахнулась и в комнату вошел не кто иной, как сам Мейли, улыбающийся и довольно потирающий руки Мейли, дружелюбный и очень внимательный Мейли.

— Ну что, Десмонд, все в порядке? Обед понравился? — спросил мистер Мейли, а потом, не выдержав, воскликнул: — Ты бы видел вечерние газеты! Они в экстазе. Пишут, что ты даже лучше, чем Джон Маккормак[31]. В обеденном зале нет ни одного свободного места, и нам пришлось организовать еще тридцать мест в холле. Надеюсь, такая толпа народу тебя не слишком смутит?