— Алек, последний вопрос. Вон то изумительное изображение Сены…

— Десмонд, об этом шедевре я могу говорить бесконечно. Моя самая любимая картина. Сена в районе Пасси. Последний пейзаж, написанный Кристофером Вудом. На обороте письмо от его матери.

— Как раз перед… Кажется, на вокзале в Солсбери…

— Да… Какая утрата!

— Алек, похоже, ты здесь один? — нарушил затянувшуюся паузу в разговоре Десмонд.

— Совершенно верно. Моя любимая жена и мои сорванцы, оба мальчики, сейчас в Сассексе.

— Что, в отеле? — поинтересовался Десмонд, рассматривая фотографию на маленьком столике.

— Конечно же нет. У меня в Сассексе имеется старая развалюха. Но мы там довольно часто бываем.

— А скажи, этот прелестный дом в георгианском стиле с божественными кирпичными конюшнями, переделанными в крытую веранду с видом на меловые холмы… — безучастно спросил Десмонд. — Скажи, чей он?

— Это дом викария, и, естественно, ему и принадлежит. Очень неплохой парень. А дальше по дороге — Меллингтонская церковь. Подлинная нормандская, что видно по каменной кладке. Невозможно передать, до чего красива! Как-нибудь на днях обязательно тебя туда свожу.

— Спасибо, Алек. Быть может, викарий разрешит нам остановиться в своем старом доме, — заметил Десмонд и, помолчав, добавил: — Алек, ты по-прежнему самый лучший друг, о каком только может мечтать человек. И все же, ради Бога, не надо приуменьшать собственные успехи из-за того, что я по глупости разрушил свою жизнь!

— Десмонд, сейчас же перестань! У тебя еще все впереди.

— Не перестану. Ты сумел окончить школу и университет без гроша за душой. У тебя не было денег, но ты устроился помощником врача. Это такая нагрузка! Тебе частенько приходилось вставать по ночам, но ты умудрился блестяще сдать экзамены и в мгновение ока обзавелся блестящей практикой. И вот ты продаешь практику и становишься популярным романистом, автором бестселлеров. Ты действительно сотворил чудо. А я… я бывший священник, выкинутый из лона Церкви, бывший муж, покинутый, слава тебе, Господи, сучкой-женой, и в кармане у меня едва ли найдется больше тридцати фунтов.

— Десмонд, успокойся, пожалуйста, — остановил я друга, обняв его за плечи. — Мне просто чертовски повезло! А теперь постараемся сотворить чудо для тебя. Вспомни, что сказала, вернувшись в Дублин, Беделия Би.

— Она много чего говорила. Она очень даже ничего, к ней только надо привыкнуть. Ну а дело обстоит в общем так. Они твердо намерены снять фильм о жизни Энрико Карузо. Конечно, название будет другое. Какая-нибудь пошлятина типа «Золотой голос» или «Голос, в котором чувствуется дыхание рая». В любом случае сценарий уже готов, но первоначальная идея использовать записи Карузо никуда не годится, ибо все старые записи жуткого качества, а если даже и нет, то в результате они получат просто невнятное механическое воспроизведение. А потому они лихорадочно ищут кого-нибудь, кто бы мог исполнить роль Карузо и по возможности спеть, как он. Если верить крошке Беделии, роль прямо-таки создана для меня, и не могу не отметить, что наша Би далеко не дура и знает Голливуд, как облупленный. Я ей приглянулся — один Бог знает почему, — и она сейчас пытается получить для меня эту работу.

Не выдержав, я взял руки Десмонда в свои и крепко сжал.

— А вот и твое чудо, Десмонд! Какая сказочная возможность. Она послана тебе Богом. О таком начале карьеры можно только мечтать. Теперь тебя будет не остановить. Десмонд, а я со своей стороны сделаю все, чтобы тебе помочь. Обещаю. Конечно, я еду с тобой. У меня там тоже найдутся кое-какие дела. Завтра отправимся за покупками. Об остальном я позабочусь: о билетах, о бронировании мест, о номерах в отелях — словом, обо всем.

— Но сперва я хочу повидать свою малышку. Она с мадам, в Швейцарии.

— Сделаем это по дороге. Сядем в Генуе на пароход.

Я продолжал говорить, крепко сжимая его руки, а он вдруг поднес мои пальцы к губам и поцеловал. И к своему ужасу, я заметил, что он с трудом сдерживает слезы.

— Алек, ты слишком добр, бесконечно добр к такому конченому человеку, к такому жалкому неудачнику, как я. Именно за это я всегда любил и люблю тебя.

— Хватит, Десмонд! Давай поднимайся! Поможешь мне с обедом.

Спустившись вместе с Десмондом по лестнице на кухню, я включил электрогриль и зажег газ под картошкой.

— Я подумал, что сегодня тебе вряд ли захочется идти в ресторан. Так что пообедаем дома. Ты есть хочешь?

— Ужасно хочу. Особенно сейчас, когда я наконец отошел от качки. Меня всю дорогу выворачивало наизнанку, — сказал он, усаживаясь за кухонный стол.

Я последовал его примеру.

— Все же прекрасный метод для восстановления аппетита придумали в свое время древние римляне!

— Но, безусловно, достаточно болезненный.

— А помнишь старину Бошана с его тортом? При таком аппетите он наверняка еще до сих пор жив.

— Да уж, что-что, а покушать он любил, — улыбнулся Десмонд. — Но боюсь, старой матери настоятельницы уже нет с нами.

— О да. Она, несомненно, в раю. Десмонд, никогда не забуду, как ты пел для нее. Думаю, именно тогда нам с тобой было назначено судьбой связать свою жизнь с кино.

— А я в жизни не забуду ту толстенькую коротышку, капитана женской хоккейной команды! Какая спортсменка! А какая задница!

Когда картофель сварился, я полил его маслом и перевернул мясо на гриле.

— Алек, давай прямо здесь и поедим. Жуть как неохота тащить все наверх.

— Даже и не мечтай. Отправляйся в столовую. Там уже давно накрыт стол.

Десмонд неуверенно на меня посмотрел, но послушался. Я быстро поставил блюда в небольшой кухонный лифт в стене и присоединился к своему другу.

— Алек, а где вся еда? — удивился Десмонд.

Я нажал кнопку в стене. Послышалось слабое жужжание, распахнулись филенчатые створки в стене — и наш обед был перед нами.

— Здорово придумано!

— Сейчас уже нет нужды гонять прислугу по крутым викторианским лестницам. Наша миссис Палмер — просто чудо, но и она ни за что не согласилась бы!

Мы принялись за обед, простой, но вкусный. Десмонд с легкостью управился с двумя отбивными и здоровым куском торта.

— Десмонд, вина не предлагаю. Мы этим не увлекаемся.

— Мне вполне достаточно «Перье».

— Может, еще торта?

— Если только маленький кусочек. Торт изумительный!

Когда мы закончили с обедом, я строго сказал:

— А теперь горячая ванна и в постель. Чтобы ты утром проснулся бодрым и отдохнувшим.

Я составил грязную посуду в лифт и отправил вниз, на кухню, для миссис Палмер на завтра. И мы поднялись на второй этаж.

— Ну как, у тебя есть все необходимое? Пижама, зубная