— во второй, они должны были двигаться другим маршрутом и встретить нас уже на месте. Я радовалась, что хотя бы по дороге Рейнис не будет мозолить мне глаза.

Вначале мы ехали молча — никто не решался говорить, и мы просто смотрели в узкие окна, вглядывались в предрассветные сумерки, пытаясь понять, где находимся. Потом рассвело, все затянуло смогом, и Иржи вдруг встрепенулся.

— Я знаю, где мы, — заявил он. — Это Колеци. Вон их металлургический завод.

— Как ты его разглядел? — спросил Коди. — Я ни черта не вижу.

— Это офигеть какая штука! — с энтузиазмом сказал Иржи. Он тоже был родом из какого-то промышленного городка, и, сколько бы он ни говорил, как рад оказаться в армии и больше никогда там не появляться, настоящий работающий завод его восхищал. — Серьезно, его еще до Гражданской построили. Вообще Колеци — интересный город. Там есть достопримечательности…

— Магазин, где продаются дыхательные фильтры? — обрадовался Детлеф.

— Думаю, это автостанция, чтобы уехать подальше от Колеци, — сказал Алекс.

В разговор постепенно втягивались все, кто сидел рядом с нами.

— А я б посмотрел.

— Сделал бы вдох и упал замертво.

— Очнись, там люди поколениями мутировали, чтобы в этом жить.

— Да заткнитесь, дайте помолиться.

— Нет, серьезно, там рядом с заводом водопады.

— Водопады сточных вод?

— Которые красиво светятся в темноте.

— Вместе с жителями Колеци.

Городишко мы проехали за минуту, и разговор сошел на нет. Кто-то и впрямь молился, кто-то пытался спать, кто-то вполголоса переговаривался, иногда посмеиваясь, я снова уставилась в окно, не отпуская руку Коди.

Пейзаж был однообразный. Потрескавшаяся, словно обожженная оранжевая земля, камни, промелькнул дом — две с половиной стены, рядом засохшие деревья. Мы въехали на холм, вдалеке я разглядела идеально круглый след от взрыва. Машину трясло, меня начало укачивать.

— Эй, Корто, — окликнули меня.

Я обернулась и встретилась взглядом с Эрикой.

— Тебе страшно?

— Нет, — соврала я.

— Ты вообще была в настоящем бою?

Я хотела сказать, что много раз дралась в Гетто, а однажды в меня стреляли и промазали, но вместо этого спросила:

— А ты?

Она тоже не ответила.

— Мы — связисты, поняла? — сказала она вместо этого. — Обеспечиваем обмен информацией. Когда начнут стрелять — просто помни, что стреляют не в тебя.

Она что, пытается меня успокоить? Подбодрить?

— Я знаю.

— Если не будешь паниковать, все получится.

— Не буду.

Она кивнула и отвернулась.

Даже если мы просто связисты, оружие у нас все равно есть. Если понадобится, я выстрелю, подумала я. Если кто-то попытается убить Коди, навести на него пистолет, хоть что-то сделает — я выстрелю.

***

Воды у нас было мало, всего одна фляга на человека, но это мы уже проходили — Хольт часто гонял нас целый день без еды и воды, только Коди, Детлефу, Петеру и Аре разрешалось набить карманы протеиновыми батончиками. Подолгу обходиться без еды я привыкла еще в детстве, терпеть жажду тоже научилась. Идти долго, каждый лишний грамм в таких переходах превращается в пытку.

Нас высадили в безопасном месте. Машину мы замаскировали — с трех шагов не различишь, — надели броню и шлемы с респираторами, и двинулись вперед. Глушилки врубили сразу, связи не было, и мы шли по бумажной карте. Сделали привал у покосившейся облезлой стелы, на которой можно было разобрать слова «Добро пожаловать в Карагу!» на трех языках. Рядом торчал выцветший рекламный щит с фотографией озера — красивого, совсем волшебного, только танцующих в траве фей не хватало. Потом мы прошли озеро — та же каменистая земля и грязь на дне огромной ямы. Миновали указатель на Мышанку. Позади него поперек дороги были остатки сетчатого заграждения, на котором болталась облупившаяся табличка: «Опасная зона. Внимание! Проход запрещен!». Мелким шрифтом ниже было приписано: «Опустошена: полностью. Ущерб инфраструктуре: 100 %. Ущерб населению: 100 %. Ущерб биосфере: 100 %. Очистка: невозможна. Человеческая жизнь: невозможна». Остальной текст съело время.

Я устала от оранжевого цвета, от белесого неба, от пыли, оседающей на лице, от солнца, от дорожек пота на лбу. Глядя на идущих передо мной солдат, на капрала Ильда, который тоже был с нами, на сержанта Хольта, я не могла отделаться от ощущения, что это очередной долбанутый тест. Что все не по-настоящему.

А потом мы вплотную подошли к точке назначения и остановились.

Мы разместились на холме с подветренной стороны и стали ждать заката. Поселок был отсюда едва виден. Порыв ветра принес запах горелой резины, и мы с Коди с улыбкой переглянулись — пахло домом.

Раз в час меня или Эрику загружали на несколько минут — проверить, как там группа Иштана, и обменяться информацией. Олли с нами, конечно, не взяли. Вместо нее был военный врач, которого все звали просто Док — мужчина лет сорока или около того, с целым набором шрамов и манерами робота. Движения скупые, четкие, на лице никаких эмоций. Когда я попросила дать мне лишних пару минут, он отказал так, что желания просить дальше не возникло.

Когда снова настала моя очередь, я подошла к Талешу.

— Слушай, — сказала я негромко, — сейчас, когда мне введут стимулятор, посмотри в сторону поселка, ладно? Я быстро.

Он кивнул.

И в этот раз, проверив, как там группа Иштана и где они находятся, я на последние несколько секунд подключилась к Талешу. Он не подвел — устроился на вершине холма так, чтобы поселок был прямо по курсу. С его глазами ему не нужен был бинокль, и я вместе с ним тоже это видела. Единственная улица. Одноэтажные домики, напоминающие лоскутное одеяло, построенные из разнокалиберных блоков и покрытые листами шифера. Чахлая трава, низкие кривые деревца. Колодец, рядом насос, качающий воду. Панели солнечных батарей — даже отсюда было видно, что половина из них не работает. В конце улицы припаркована пара внедорожников, побитых, без дверей. По улице прошли несколько человек, не разобрать, мужчины или женщины — все в свободных штанах и куртках, все с короткими волосами, у одного куртка топорщится — оружие. Из темного дверного проема выскочила маленькая фигурка, перебежала улицу, исчезла в другом доме…

Я вернулась в собственную голову и открыла глаза.

— У них там дети, — пробормотала я.

Даже мне, выросшей в Гетто, это было странно — как можно рожать детей, когда живешь… так. Я пошла к Эрике — поделиться наблюдениями.

— Ты слишком многого хочешь от людей, которые взрывают школы, — сказала она. — Если они готовы держать своих детей в таком месте, то, конечно, и чужих жалеть не будут.

— Когда все закончится, детей можно будет отправить в государственные интернаты, —