Стоило представить себе, что произойдет, как только я вернусь в комнату и присяду на постель, как меня бросило в дрожь! Посвятить любовным играм теперь еще и утро я была не в состоянии не только морально, но и физически.

– Валентина, ау? – услышала я и, понимая, что мне все равно не избежать встречи, заглянула в комнату.

Как я и предполагала, Варнава лежал на постели, раскинув руки, обнаженный, демонстрируя мне свою мужскую мощь, и лицо его при этом светилось, словно у человека, только что узнавшего, что он выиграл миллион долларов.

– Доброе утро, – пролепетала я. – Варнава, дорогой, я сейчас сбегаю в магазин за сахаром и маслом, мы позавтракаем, а потом…

– Иди сюда, – прошептал он, целуя губами воздух. – Ну же?..

– Зачем?

– Чтобы сделать мне перевязку…

– Я показывала тебе, где лежат бинт и пластырь… Начни сам… – Я опасливо вошла в комнату, словно он действительно мог наброситься на меня в любую минуту, схватила шорты, майку и собранную еще с вечера сумку и почти выбежала за дверь. Я даже не помню, как надевала уже в прихожей шорты и майку!..

Понимала ли я, что своим поведением все больше и больше доказываю себе и окружающим, что ненормальна? Да, разумеется. Но я не собиралась продолжать свои отношения с этим человеком. После ночи, проведенной в его объятиях, мне уже вообще ничего не хотелось, разве что забрать из камеры хранения сумку с деньгами и вернуться домой, к Изольде, и просто домой, К СЕБЕ ДОМОЙ. Вот такое, вполне естественное, на мой взгляд, желание охватило меня, когда я, выскочив на улицу, побежала в сторону дома, где жил хозяин квартиры, чтобы забрать у него свой паспорт и неполных пятьсот рублей (часть денег я планировала оставить ему за межгород), которые мы оставили ему в залог. Я даже согласна была оставить ему все эти деньги, лишь бы побыстрее вернуть паспорт и улететь в С.

Но прямо перед домом, напротив подъезда, из которого я только что вышла, уже находилась та самая машина, черная, с затемненными стеклами, возле которой стояла… Елена Пунш в том же самом синем платье, в котором вчера ложилась в могилу.

Улыбнувшись и махнув мне рукой, она подбежала ко мне, схватила за руку и повела к машине.

– Привет, как ты? Сегодня мы улетаем…

Меня снова затошнило, как вчера, когда мы подъехали к кладбищу.

– Послушай, ты что, покойница? – спросила я деревянным голосом, чувствуя, как земля уходит из-под моих ног.

– А что, я плохо загримировалась? – Она вдруг слегка отпустила мою руку и потрогала пальцем свою щеку… И тут я с ужасом увидела, как фрагмент кожи на ее щеке, казавшейся только что матовой и почти белой, поплыл, сморщившись, словно кожица переспевшего персика, приоткрывая желеобразную, цвета венозной крови, разлагающуюся плоть…

Кто же был передо мной? Кто? Восставшая из мертвых покойница? Но такого не бывает! Не бывает!

– Послушай, там, в квартире, Варнава… – сказала я, чтобы проверить, подействует ли подобное известие на это исчадие ада.

– Варнава? Он здесь? Ты врешь! Он не может быть здесь!

– Он приехал ко мне вчера вечером…

И тут Пунш совсем отпустила меня и бросилась к подъезду.

– Подожди меня здесь! – приказала она изменившимся, исполненным злобы голосом. – И не смей отлучаться. Если я только узнаю, что ты солгала, тебе не жить…

«Тебе не жить!» Что-то похожее я уже где-то слышала…

– Он там, твой Варнава, и я ненавижу его! Забирай его себе, надеюсь, что он будет счастлив…

Пунш не успела скрыться за дверью подъезда, как я подбежала к машине со стороны водителя и поняла, что мне наконец-то повезло: ключ был на месте, и надо было только повернуть его, чтобы вся моя жизнь сразу же изменилась…

Аромат свободы вскружил мне голову, когда я, заведя мотор, рванула с места. Конечно, машину я водила не бог весть как, но этот черный зверь рычал уже не так агрессивно и не дергался при каждом переключении скоростей, а к тому времени, как я вырвалась за город, он и вовсе показался мне ручным.

Не знаю, сколько времени я провела за рулем, то выезжая за пределы города, то вновь возвращаясь в него в надежде подъехать к дому, где жил хозяин квартиры, пока не догадалась остановиться возле Главпочтамта, откуда и позвонила ему. Объяснив, что я уезжаю и что мне срочно нужен паспорт, я попросила его о встрече. И уже через сорок минут паспорт был у меня.

– Деньги оставьте себе, мы звонили по междугородке, – расщедрилась я, – а ключи там, в квартире…

– Там твоя подружка? – спросил хозяин, имея в виду Таню Журавлеву.

– Да, она еще немного поживет, – соврала я, не считая нужным сообщать ему о ее отъезде.

Ну не могла же я сказать, что в квартире находится полуживое или, наоборот, – полумертвое существо, выдающее себя за девушку и вообще непонятно зачем существующее… Кто она: ожившая покойница, вампир, привидение?.. Но разве могут быть у привидения такие сильные руки, от которых до сих пор горело мое запястье?!. У нее была поистине МЕРТВАЯ ХВАТКА.

После того как все формальности были улажены, путь мой лежал в камеру хранения, откуда я вполне благополучно забрала сумку с деньгами, после чего поехала в аэропорт, оставив машину прямо на обочине дороги, купила билет в С. и, забившись в угол, как в день своего отлета из С. сюда, в Адлер, стала ждать рейса. Самолет должен был вылететь через три с половиной часа.

Быть может, я бы так и просидела все это время в зале ожидания, спрятавшись за развернутой газетой, если бы не вспомнила о Юре, который что-то знал о Пунш и мог помочь следствию…

И я позвонила Смоленской.

* * *

Смоленская, после того как от нее уже под утро ушел Левин, с которым они обсуждали возможности спасения Изольды и продолжения расследования, первое, что сделала, это позвонила в С., на квартиру Изольды. Понимая, что ее могут прослушивать, она даже придумала, каким образом даст понять подруге, что той грозит опасность и что ее могут арестовать в любую минуту, но все это ей не пригодилось: трубку никто не снимал. «В случае, если на ее квартире устроили засаду, – рассуждала Смоленская, – трубку взяли бы непременно, чтобы вычислить, кто звонил и откуда. Означало ли это, что Изольда просто не ночевала дома или же вышла из квартиры в пять утра?»

А что, если ее уже арестовали?..

Звонить ей в прокуратуру было безумием – в такой ранний час там спят даже мыши и тараканы.

Надежда была только на Валентину. Только она, если успеет вовремя вылететь в С., может предупредить тетку о грозящем ей аресте. Но и у нее телефон в Адлере не отвечал, она, по всей вероятности, выключила аппарат, чтобы никто не смог потревожить ее молодой сон.

Эдик, водитель Смоленской, который вот уже неделю жил вместе с москвичами в гостинице в Туапсе и в чьи обязанности входило обеспечение транспортом остальных членов группы, что он и делал, связываясь по рации с районными отделениями милиции, открыв дверь своего номера и хлопая сонными глазами, удивился, увидев перед собой Екатерину Ивановну.