Проклиная себя, он закрыл глаза, и прислушивался к шороху ее шелковых юбок, пока она приводила себя в порядок. Затем она отодвинулась от него как можно дальше, насколько позволял отсек, и он понял, что теперь так будет всегда. Он сел и тихо попросил:

– Эди, подожди, не уходи.

Все те муки, которые он ощущал, видимо, присутствовали в его голосе, потому что она замерла и, прежде чем спуститься вниз, откликнулась, оглянувшись через плечо.

– Ты ни в чем не виноват, Стюарт. Это я не попросила тебя остановиться.

Вряд ли это могло утешить его, особенно когда он видел следы слез на ее щеках. Эди отвернулась и спустилась вниз, неловко подобрав юбки, подняла шляпу, но он не проронил ни звука, пока она не оказалась у дверей.

– Эди, подожди, посмотри на меня.

Она расправила плечи, словно ей было трудно выполнить его просьбу, подняла голову и, повернувшись, посмотрела ему в глаза.

– Со мной все в порядке, Стюарт. Со мной все будет в порядке.

Это было твердое обещание, а неуловимая перемена, просквозившая в ее втором заверении, пронзила его как стрела, и ему лишь оставалось наблюдать, как женщина, которую он хотел больше жизни, повернулась к нему спиной и ушла.

Стюарт еще долго лежал на перьях, закинув руки за голову и уставившись в потолок. Что он сделал не так? Если бы можно было вернуть все назад, он сделал бы все по-другому, но, увы, это невозможно. Он спустился вниз, отряхнулся и вышел из сарая.

Эди уже давно ушла, прихватив Нюхлика, поэтому Стюарт проделал обратный путь в одиночестве. Он шел не спеша, но не из-за боли в ноге, а из-за боли в сердце. И чувства вины, отягощавшей его душу.

Войдя в дом, он остановился у лестницы, глядя вверх, на мраморные ступени и кованые узоры перил, и понимая, что должен подняться, найти Эди и поговорить с ней. Они должны все обсудить, но, честно говоря, он не очень хорошо представлял себе это. Удержать ее? Вряд ли она позволит. Утешить? Он не знал как. И сейчас, в эту минуту его экспедиция в Конго, как и встреча с разъяренной львицей, казались куда менее проблематичными, чем предстоящий разговор с женой. Если она снова заплачет, господи, он просто не выдержит!

– Ваша светлость?

Почти радуясь отсрочке, он обернулся на оклик и увидел первого лакея.

– Да, Эдвард. Что случилось?

– Это для вас, сэр. – Лакей протянул серебряный поднос, на котором лежал свернутый лист бумаги. – Телеграмма, ваша светлость.

Стюарт развернул телеграмму, когда лакей отошел и застыл за его спиной в ожидании новых распоряжений.

ГОТОВ ПОМОЧЬ ТЧК ЕСТЬ ИДЕИ ТЧК ЖДИТЕ ПИСЬМО С ДЕТАЛЯМИ ТЧК ПОСЫЛАЮ КОРРЕСПОНДЕЦИЮ В «УАЙТС» ТЧК КАК ДОГОВОРИЛИСЬ ТЧК РАД ЗПТ ЧТО ВЫ ВЕРНУЛИСЬ ДОМОЙ ЗПТ К МОЕЙ ДЕВОЧКЕ ТЧК АРТУР ДЖУЭЛЛ ТЧК

Стюарт смотрел на телеграмму, чувствуя некое облегчение от того, что приобрел еще одного союзника, но недостаточное, чтобы избавиться от страха и подняться к Эди. Он вернулся домой к дочери Артура Джуэлла, но ему не удалось сделать ее счастливой. Убрав телеграмму в карман, он повернулся к лакею.

– Эдвард?

Слуга вышел вперед.

– Да, ваша светлость?

Подняв голову, Стюарт смерил парня оценивающим взглядом. Эдвард был немногим моложе его, но, нельзя не признать, куда опрятнее: ливрея в полном порядке, ботинки начищены до блеска, волосы аккуратно уложены, узел галстука всегда безупречен.

– Эдвард… Браун? Так?

– Браунли, ваша светлость.

– О, конечно, Браунли. Простите. – Он замолчал, что-то обдумывая, наконец принял решение. – Как вы отнесетесь к тому, чтобы стать моим камердинером, мистер Браунли?

– Ваша светлость? – Слуга в изумлении смотрел на него.

– Насколько мне известно, это вы крахмалите мои рубашки и гладите брюки, с тех пор как я вернулся домой?

Лакей кивнул, и Стюарт продолжил:

– И я знаю, что вы иногда исполняли обязанности камердинера, когда в этом была необходимость.

– Да, ваша светлость. Когда в Хайклифе останавливалось много гостей и они приезжали без своих слуг, я выполнял обязанности камердинера.

– Прекрасно. Только предупреждаю: со мной непросто. Я ненавижу тугие воротнички, вечно плохо завязываю галстук и часто теряю запонки, и кроме того, массу неприятностей мне доставляет нога. И за всю жизнь у меня был только один камердинер, но он погиб.

– Мистер Джонс. Да, ваша светлость, он, как я слышал, был хороший человек.

– Да. Хороший. – Стюарт выдержал паузу. – Вы будете сопровождать меня в Лондон во время сезона, а также во время путешествий по Италии и Франции, куда, вполне возможно, мы отправимся с женой. Это ненадолго. Вас устраивает такая работа?

– Да, ваша светлость. Спасибо.

– Что ж, тогда приступайте. Вы можете начать с обновления моего гардероба, так как прежний безнадежно устарел. А Уэлсли придется нанять нового первого лакея. Все. Можете идти.

Эдвард поклонился и направился в комнату прислуги, а Стюарт осознал, что больше не может стоять здесь: хочет он этого или нет, но придется подняться к Эди. Неизбежное невозможно откладывать дольше. И, медленно поднявшись по лестнице, он постучал в комнату Эди.

– Эди! Я могу войти?

Ответа не последовало. Он подождал пару секунд и постучал снова. Дверь открылась, и он увидел Ривз. Она держала дверь приоткрытой, но так, что войти было нельзя. Оглянувшись через плечо, она быстро вышла в коридор и закрыла за собой дверь.

– Она… – Он глубоко вздохнул. – Как она?

– Ничего. – Подняв на него глаза, Ривз тотчас поняла, что он чувствует, и ее привычная жесткость смягчилась. – С ней все будет хорошо, ваша светлость. Просто она немного расстроена.

– Я могу видеть ее?

Горничная колебалась.

– Извините, ваша светлость, но не думаю, что это разумно. Видите ли, герцогиня сейчас принимает ванну…

Такой поворот событий вполне естествен после любовного соития. И если бы это касалось любой другой женщины, он не усмотрел бы ничего экстраординарного. Но Эди! У него было такое ощущение, что она хочет смыть с себя не только следы страсти, но и нечто большее. Она хочет смыть память… Вопрос только – о ком: о том мерзавце или о нем?

Отступив, он прислонился спиной к противоположной стене.

– Вы не должны винить себя. – В голосе горничной слышалось явное понимание. – В том, что с ней случилось, нет вашей вины.

Подняв глаза, он с изумлением взглянул на прислугу.

– Вы… знаете?

Она не стала спрашивать, что именно он имеет в виду.

– Да.

– Она… она рассказала вам?