— Нет, ты не понимаешь. Я делаю это не потому, что ты меня спас. Я делаю это, потому что я так хочу. Я не могу иначе.

По его лицу пробежала тень.

— Ты не подумай, я не такая, — словно оправдываясь, быстро забормотала Марина. — Это как наваждение. Наверное, я кажусь тебе сумасшедшей, но это сильнее меня. Клянусь, я никогда и ни с кем себя так не вела. Я даже еще не целовалась ни с кем. Ты будешь у меня первым.

«Ты будешь у меня единственным», — произнесла она про себя.

Не в силах больше сдерживаться, она стремительно приподнялась и обхватила руками его шею. Прикоснувшись к его сильному горячему телу, девушка содрогнулась, как от разряда электрического тока, уплывая в жгучий туман почти непереносимого наслаждения. Уже не помня и не контролируя себя, Марина торопливо и жадно целовала его лицо, губы, судорожно, до боли, прижималась к нему, инстинктивно пытаясь продлить безумие экстаза, сдержать нестерпимый напор прокатывающихся по ее телу ее мучительно-сладостных волн, огнедышащей лавой растревоженного вулкана вздымающихся вверх от пылающего жаром влагалища и разрывающих ее изнутри. Девушка откинулась назад, опрокидывая его на себя, и с восторгом почувствовала, как его тело отвечает ей.

Ее руки нащупали молнию на его шортах, надетых прямо на голое тело, рванули ее вниз. Нетерпеливая ладонь коснулась горячей и твердой пульсирующей плоти, той самой, от которой вчера, сидя на берегу реки, она не могла отвести глаз.

Его стон подхлестнул ее. Не дожидаясь, пока это сделает он, Марина торопливо сдернула вниз свои трусики, и, освободившись от них, судорожно подалась навстречу его устрашающей огромности. Почти теряя контроль над собой под напором вибрирующей в каждой клеточке ее тела страсти, Марина боялась боли и в то же время жаждала ее, жаждала ощутить его, принять его в себя всего целиком и, слившись воедино, больше никогда не расставаться.

Его руки ласкали ее грудь.

— Ты уверена? — услышала она пробившийся к ней словно издалека чуть хрипловатый шепот.

— Да, — выдохнула она. — Да, да, да.

Это было последнее, что она запомнила пред тем, как ее тело взорвалось изнутри, а душа, стремительно взметнувшись вверх, провалилась в бездонную пропасть наслаждения.

Она приходила к нему каждый день. Они гуляли по горам, готовили на костре душистый травяной чай, запекали в золе картошку, шутили, смеялись, занимались любовью.

Марина жила, как во сне. Она словно парила на крыльях счастья, ни о чем не задумываясь, ни о чем не беспокоясь, и даже не строя планов на будущее. Место мыслей заняли чувства. Она наслаждалась каждым мгновением волшебного общения с горами, с безоблачно-синим небом, со скалами, с лесом, со своим сказочным принцем, уверенная, что так будет всегда.

Марина до сих пор не знала настоящего имени своего избранника, но даже это ее не беспокоило.

— Забавно, я все еще не представляю, как тебя зовут, — сказала она, проснувшись в его объятиях на следующее утро.

— А как бы тебе хотелось меня называть?

— Даже не знаю. Ты чем-то неуловимо напоминаешь мне то ли Одиссея, то ли Синдбада-морехода.

— Почему? — удивился он. — Здесь же нет моря.

— Понятия не имею, — пожала плечами Марина. — Просто напоминаешь и все.

— Если так, можешь звать меня Синдбад. Одиссей — это слишком напыщенно.

— Но ведь это же не твое настоящее имя, — запротестовала она.

— Зато так интересней. Ты сама выбрала этот образ.

— Пожалуй, ты прав, — засмеялась девушка. — Синдбад. У меня такое чувство, что мы находимся в сказке. А меня отец называет Маруськой, хотя на самом деле я Марина. Синдбад и Маруська. Забавное сочетание, правда?

— Забавное, — согласился он, покрывая поцелуями ее грудь.

Все кончилось так неожиданно и внезапно, что Марина даже не поняла, что произошло.

Вернувшись в лагерь поздно ночью, она почувствовала голод. Достав из тумбочки баночку шпрот, девушка открыла ее, быстро перекусила и легла спать, предвкушая радость завтрашней встречи.

Проснулась она часа через полтора от резкой боли в животе. Казалось, в ее тело забивают острые раскаленные колья. К горлу подкатывал комок мучительной тошноты. Сердце билось тревожно и неровно, замирая на долгие мучительные мгновения. Глаза застилала темная пелена. Марина успела крикнуть, зовя на помощь, а потом потеряла сознание.

Очнулась она только через три дня, в больнице, слабая как новорожденный котенок, не понимая, что с ней, и где она находится. Над ней нависал белый потолок, вокруг были белые стены. Человек в белом халате щупал ее пульс.

— А вы везучая, — с мягкой усмешкой произнес врач. — Вам удалось выжить только чудом. Сильнейшее пищевое отравление. Если бы вас доставили в больницу на пять минут позже, вас уже не удалось бы спасти.

Девушка обвела глазами комнату.

— А где… — Она хотела сказать «Синдбад», но вовремя сообразила, что вряд ли он назвался в больнице этим именем.

— Что? — спросил врач.

— Ко мне никто не приходил?

— Никто.

— Сколько времени я здесь нахожусь?

— Три дня. Вы были без сознания.

— Три дня?! Господи, целых три дня!

Марина дернулась, пытаясь приподняться.

— Что с вами? — доктор придержал ее за плечи. — Успокойтесь. Вам нельзя волноваться.

— Я не могу здесь оставаться. Мне нужно идти. У меня дела.

— Но вы не можете, — возразил доктор. — Вы еще слишком слабы.

— Со мной все в порядке, — сказала Марина. — Действительно все в порядке.

Со шприцем в руке к ней приближалась медсестра. Девушка поморщилась от боли, когда игла вонзилась ей в руку.

«Сейчас. Сейчас я встану и пойду к нему, — думала она. — Почему так слипаются глаза? Наверное, от слабости. Надо просто собраться с силами и встать. И тогда я пойду к нему. Он наверняка страшно беспокоится. Он же не знает, где я».

— Заснула, — сказал врач, глядя на бледное запрокинутое лицо Марины.

Палатки на месте не оказалось.

«Не может быть, — подумала Марина. — Этого просто не может быть. Наверное, я ошиблась местом».

Она растерянно огляделась вокруг, надеясь, что страшное заблуждение рассеется. Нет. Ошибки быть не могло. Те же сосны, тот же узкий проход в скалах, угли костра, в котором они запекали картошку всего несколько дней назад. Он уехал. Как же он мог уехать, не увидевшись с ней, не сказав ей ни слова, не отыскав ее?

Неожиданно Марина поняла, что не знает ничего о своем возлюбленном — совершенно ничего. Ни имени, ни домашнего адреса, ни даже города, в котором он живет. Играя в волшебную сказку, она совсем забыла о грубой прозе жизни. Ей было так хорошо, что хотелось вообще позабыть о существовании внешнего мира. Уединившись в волшебном ущелье со своим сказочным принцем Синдбадом, Марина не хотела нарушать иллюзию их земного рая разговорами о родителях, учебе, планах на будущее. Зачем? У них впереди была вся жизнь, чтобы обсудить эти прозаические вопросы.