– Можешь как угодно представлять меня своему профессору Мямле, лишь бы он был в курсе, что ты моя.

Моя. Мне понравилось, как это прозвучало. Вот только я так и не поняла, как мы к этому пришли. Припоминая все, что было между нами, я осознала, что чувства возникли еще тогда, когда мы яростно ссорились друг с другом, расцвели, когда мы занимались сексом на его столе, но, как бы они ни появились, отрицать их наличие было уже нельзя. И меня вдруг пронзила мысль, что я не хочу ничего иного.

– Ты сейчас один?

– Роман в баре. Бармен здесь женского пола. Не думаю, что он сейчас нуждается в моей компании.

– Ну, тогда хорошо. – Я протянула руку к прикроватному столику и открыла ящик. – Слышишь этот звук?

– Только не говори мне, что он опять ломится к тебе в дверь.

Я решила, что надо как-то отвлечь Дрю от ужасных событий последних двух дней, поэтому я вытащила из ящика вибратор, включила его и поднесла к телефону на несколько секунд, прежде чем опустить его вниз.

– Неужели это…

– Вибратор. Ему было так одиноко в последние несколько недель.

Дрю зарычал:

– Вот черт! Как бы мне хотелось оказаться рядом, чтобы на все это посмотреть.

– Мне нравится эта идея. Может, попробуем, когда ты вернешься, – сказала с улыбкой на лице я.

– Не может быть, а точно. Я сразу помчусь к тебе, как только приземлится самолет.

Его реакция возбудила меня. Я потерла вибратором о клитор и произнесла с придыханием:

– А что, если сначала попробуем по-другому?

Дрю

– Наглости ей не занимать, – раздраженно прошептал мне на ухо Роман, когда Алекса послала нам ослепительную улыбку, вплывая в зал суда в сопровождении своего адвоката Аттикуса Карлайла.

Мои руки невольно сжались в кулаки. Я не знаю, почему после полутора дней бесплодных поисков Алексы я был так поражен, что она прибегла к услугам именно этого говнюка. Я ненавидел этого чертова парня почти так же сильно, как он ненавидел меня. Он был воплощением типичного добропорядочного джентльмена с Юга – тягучий выговор, галстук-бабочка и все такое прочее, и к тому же воображал себя чуть ли не богом, произнося напыщенные вступительные и заключительные речи. К тому же он был единственным адвокатом, однажды заставившим меня потерпеть поражение в зале суда. И в довершение всего нам назначили того самого судью, который как раз и наложил на меня санкции в результате того самого дела, которое этот хмырь развалил. До меня начало доходить, что все происходящее отнюдь не совпадение.

Пытаясь сохранять те жалкие крохи спокойствия, которые у меня еще оставались, я старался даже не глядеть в другую сторону зала. Судья Уоллифорд уселся на свое место, и служащий в униформе назвал номер нашего дела. Судья пять минут был занят тем, что читал материалы дела, водрузив очки на кончик носа, а потом поднял голову.

– Надо же, вы только посмотрите, кто к нам пожаловал. Помнится, наша троица уже исполняя-я-яла этот танец в том же соста-а-аве, не так ли?

– Да, ваша честь, – коротко ответил я.

– Вы пра-а-авы, ваша че-е-есть. Прия-я-тно снова вас видеть, – также растягивая гласные, пропел адвокат противной стороны.

Уоллифорд пошуршал бумагами на столе, снял очки, а потом откинулся в кресле.

– Мистер Джэггер, объясните мне на милость, почему вы считаете, что слушание этого дела должно происходить в суде Нью-Йорка, а не здесь, в Атланте? Или вы не верите, что колесо правосудия вращается у нас с такой же скоростью, как и у вас, северян?

Ну и что я должен был ответить на эту белиберду? Я подал ходатайство об изменении места рассмотрения дела в связи с адресом проживания сторон. Я кашлянул, чтобы прочистить горло.

– Ни в коем случае, ваша честь. Уверен, настоящий суд в состоянии должным образом рассмотреть представленное здесь дело, но так как и истец, и я проживаем в Нью-Йорке, судебное разбирательство должно проводиться в округе Нью-Йорк. Согласно нашему соглашению…

Тут вмешался Карлайл:

– Ва-аша че-есть, мой клиент постоянно проживает в славном штате Джорджия. Она родилась и выросла здесь. За время своего короткого брака с мистером Джэггером она действительно проживала в Нью-Йорке, но недавно приобрела дом в округе Фултон. То есть штат Джорджия является постоянным местом ее проживания. – Он поднял какой-то документ и продолжил: – Здесь у меня копия договора о покупке этого дома, ее водительское удостоверение, зарегистрированное в Атланте, и копия договора аренды на квартиру, в которой она временно проживала, находясь в Нью-Йорке. Вы увидите, что арендатором здесь значится совсем не миссис Джэггер.

– Это полная ерунда. Да, я арендовал эту квартиру, потому что я же ее и оплачивал. Она жила там два года. – Еще не закончив, я уже понял, что, сорвавшись, допустил огромную ошибку.

Судья Уоллифорд погрозил мне пальцем:

– Я не собираюсь терпеть подобные речи в моем зале суда. Вы северяне, возможно, считаете приемлемым общаться таким образом, но здесь не прокуренный бар или какое-либо другое злачное место. Прошу проявлять уважение к суду. Выношу вам предупреждение, мистер Джэггер. И учтите, после вашего недостойного поведения в прошлый раз я буду с вами предельно строг.

На этом мои беды не закончились – меня ждали еще худшие испытания. Судья Уоллифорд отклонил мое ходатайство и постановил провести полное судебное разбирательство в связи с прошением об изменениях в порядке опеки, которое подала Алекса, через две недели начиная с понедельника. Единственное решение в мою пользу, которое он принял, это сохранение нынешнего порядка опеки, согласно которому я имел право забирать Бека вечером в пятницу, субботу и воскресенье, а также в среду в обед. С одной оговоркой, что общение с ребенком должно было происходить, как вы уже догадались, на территории великого штата Джорджия.

Я дождался, пока мы все вышли из здания суда, и только тогда решился подойти к Алексе. Последнее, что мне было нужно, – это ее вопли о том, что я ее запугиваю, после чего Уоллифорд точно может упечь меня в тюрьму.

Я крепко сжал зубы.

– Алекса, не могли бы мы с тобой поговорить?

Карлайл взял ее за локоть:

– Не думаю, что это хорошая идея, Алекса.

Я проигнорировал его, глядя в глаза бывшей жене.

– Ты задолжала мне хотя бы это. Прошло уже больше двух лет с того момента, как я узнал правду, но мне все еще больно. Но я никогда не показывал Беку, что мое отношение к нему изменилось. Не важно, что там показывает гребаный анализ крови, он все равно мой сын. – Она отвернулась. – Посмотри на меня, Алекса. Посмотри на меня. – Когда она наконец снова подняла на меня взгляд, я продолжил: – Ты меня знаешь. Неужели ты думаешь, что я сдамся, даже если проиграю суд через две недели?