диспетчер.

– Без разницы. Главное, чтобы расторопная была. У нас ничего тяжелого двигать не надо. Нет никаких особых пожеланий. Записывайте адрес.

– Записала, ждите. Скоро будем. Да, в форме должны быть?

Григорьев задумался:

– Ну, не халат же жены я ей дам?! Конечно, в форме, или как это у вас там называется?! Спецодежда?

Диспетчер, наконец, хихикнула:

– Записала. Ждите.

Григорьев повесил трубку и посмотрел на Барбоса:

– Такое простое дело – полы помыть и пыль протереть. А сколько вопросов. Ладно, можно расслабиться.

В дверь позвонили через минут сорок. Григорьев отправил Барбоса на кухню.

– Ты, извини, друг, вдруг тебя испугаются. Поскучай там.

Барбос послушался и занял место под обеденным столом. Григорьев поспешил к двери.

– Добрый день! – поздоровался Олег Борисович и растерялся. Перед ним стояла красивая, ухоженная молодая женщина. Одета она была просто, но со вкусом.

«Ай да Кира, ай да молодец!» – подумал он в какой раз за день.

– Проходите, пожалуйста. – Григорьев посторонился, пропустил женщину. – Давайте я вам помогу снять пальто.

– Спасибо. – Женщина улыбнулась, отчего стала еще красивее.

– Да, могу предложить тапочки, новые. Нераспечатанные.

– Благодарю, у меня все с собой. – Женщина указала на объемную сумку.

– Ах, точно, мне же сказали, – хлопнул себя по лбу Григорьев, – вы не пугайтесь, у нас собака…

– Собака? – нахмурилась женщина. – Мне ничего не сказали про собаку.

– Да не волнуйтесь, она большая, но смирная. Я на кухне ее запру.

– А, тогда хорошо! Где можно переодеться?

– А, в спальне, пожалуйста, – Григорьев указал на дверь, – кстати, может, вам чаю? Или кофе?

Женщина обернулась, посмотрела на Олега Борисовича и сказала:

– Шампанского. Лучше холодного.

С этими словами она скрылась в спальне. «Ха, да я сам бы не отказался от шампанского! Но счет на часы пошел, Кира скоро явится!» – подумал Григорьев, но на всякий случай открыл холодильник. Шампанское было.

– Простите, как вас зовут? – прокричал он, стоя под дверью спальни.

– Да кто как. Чаще – Мила. Но многие зовут меня Агнешкой.

– А как вам привычнее?

– А мне все равно. Настоящее имя мое – Зинаида.

– О как! – вслух удивился Григорьев.

– А что вы хотите? Сколько людей, столько фантазий в голове.

– Это верно, – согласился Олег Борисович, – кстати, если хотите шампанского, могу налить. В холодильнике стоит.

– Сейчас подумаем, – пообещала Мила-Агнешка.

– Хорошо, – отвечал Олег Борисович, – кстати, если нужны там щетка, веник…

– Не надо, думаю, справимся и так, – неожиданно весело ответили из-за двери.

– Как скажете, как скажете, – проговорил Григорьев. Он почему-то стал нервничать.

– Понимаете, времени у нас не очень много. Жена должна скоро приехать.

– Успеем. Все успеем. У меня в руках все горит! – ответили ему, и дверь в спальню распахнулась. Григорьев поднял глаза и обомлел. Перед ним стояла сотрудница клининговой компании. Из одежды на ней был клетчатый голубой передник и такая же косынка на голове. На ногах у нее были высоченные шпильки.

– Ну, приступим к уборке, – сказала Мила-Агнешка и сделала шаг вперед. Она оказалась лицом к лицу к Олегом Борисовичем и, воспользовавшись его растерянностью, впилась ему в губы.

– Ммм… о‐о… у‐у‐у, – издал звуки Григорьев, пытаясь освободить рот.

– Зайка, давай же наведем порядок в твоем хозяйстве, – не унималась Мила-Агнешка и мертвой хваткой вцепилась в его брюки.

Барбос, заслышав возню, громко тявкнул.

– Да подожди же! – перешел на «ты» Олег Борисович. – Ты откуда вообще взялась?! – Он старался не смотреть на большую грудь, которая выкатывалась из передника.

– Ну, начинается! То есть как откуда? – сурово спросила женщина. – Что значит откуда? Ты сам меня сегодня вызвал. На два часа. Сказал, стандарт. Никаких, значит, групповух, плеток, наручников. Ну да, спецодежда наша. В заказе так и написано. Знаешь, как бывает? Приезжаешь к клиенту, а тебе предлагают надеть салоп графини из «Пиковой дамы». Там уже не мех, а моль сплошная. А его, видите, запах нафталина возбуждает. Вот бы шарики и нюхал. Зачем тряпьем старым трясти?!

– «Пиковой дамы»? Откуда про «Пиковую даму» знаешь?

– Вообще-то, я чуть-чуть кандидатскую не защитила. По русской литературе. «Мистика и реальность в образах русского реализма» – тема моя. Но не успела.

– А что случилось?

– Давай я не буду тебе все это сто первый раз пересказывать. Знаешь, клиент свое получит, а потом жилы из души тянет. Не люблю я этого.

– Да. – Григорьев все это время смотрел в пол. Женщина была так хороша, что у него покраснели уши.

– Так, я что-то не поняла? Ты девочку заказывал?

– Девочку? – Тут Олег Борисович посмотрел на Милу-Агнешку.

– Так, ты что? Действительно, убрать дом хотел? Перед приездом жены? – Женщина сначала прыснула, а потом расхохоталась во все горло. Она совершенно не стеснялась своего наряда и того, что обнаженные участки так и дразнят Григорьева. Олег Борисович, до которого только-только дошел смысл произошедшего, рассмеялся.

– Мила-Агеншка, оденься пойди. Шут с ней, с этой уборкой. И с сексом тоже. Ответь, голуба, мне на несколько вопросов, возьми положенные деньги и уезжай. Отдохни где-нибудь в кафе до следующего вызова. Я всем скажу, что ты у меня была три часа.

– Нет, хозяйка узнает, выгонит.

– Не узнает. Ей никто не скажет.

– Понимаешь, она все равно все узнает. Не знаю как. Давай, я тебе лучше пол помою. И приберу немного. Я умею это делать. А ты мне заплатишь?

– Да? – Григорьев в нерешительности посмотрел на гостью. – А давай. Грязь мы с Барбосом развели. А она будет пилить нас.

– Вот наша хозяйка такая же. Как пила. Но… Умная баба. Хваткая. И не сволочь вроде. Справедливая. Но, говорят, у нее такой мужик хороший. Не муж. Просто живут вместе. А она любовника завела. Муж подруги, между прочим.

– Откуда вы все знаете? – выронил из рук газету Григорьев.

– Тю! Делов‐то! Водители ездят с ней? Ездят. Языками болтают. Нет, не все рассказывают, но намекают. А она часто на служебной ездит. Чтобы свою не светить. У нее шикарная машина. В Москве таких немного. Говорят, ее этот мужчина ей подарил. Понимаешь, просто взял и за два «ляма» подарил. Ни детей ему не родила, не жена, а он просто взял и подарил.

– Любит, значит, – сказал Олег Борисович.

– То-то! Любит! – Мила-Агнешка бойко орудовала веником и тряпкой и при этом не замолкала: – Любит. Ты главное слово произнес. А она? Не любишь – уйди. Зачем так? Ей-богу, даже девки честнее себя ведут.

– Но вы же ее не знаете? Может, что-то не устраивает ее или еще что?

– Да что ты оправдываешь ее? Сам такой же, как этот ее мужик. Вот твоя ездит где-то, а ты и постель перестилаешь, и убираешь. И в холодильник шампанское