– Хорошо, – ровным, как обструганная деревяшка, голосом ответила она и ушла.

Воеводы собрались в путь еще до полудня. Во дворе, и без того истоптанном сотнями ног дружинников, стало совсем людно – на улицу высыпал даже кое-кто из любопытной челяди. Сегодня было тепло и влажно. Растаявший снег щедро пропитал землю, она хлюпала и податливо проминалась под ногами. Солнце, будто бы вспомнив, что совсем остывать еще рано, расплескивало по крышам и стенам бледно-желтый ласковый свет, сияло искаженными бликами в окнах. Дым, выходящий из труб городских домов, застилал небо, прозрачными столбами устремляясь ввысь – погода будет ясной весь день.

Хальвдан, отдав последние распоряжения Вагни, который оставался вместо него старшим, уже с готовностью выезжать сидел на беспокойном сером жеребце. А конь-то был ему под стать: длинноногий, но отнюдь не тонкий и наверняка очень быстрый да норовистый. Он то и дело нетерпеливо пригарцовывал, потряхивая светло-пепельной, как и у верега, гривой, фыркал, выпуская из ноздрей пар. Недаром говорят, что всадник выбирает коня по себе. А может, со временем они просто становятся похожи. Хальвдан только успокаивающе похлопывал его по крутой шее и лениво оглядывал столпившихся во дворе людей. Млада иногда чувствовала на себе его почти осязаемый взгляд, но старательно не отвечала на него.

Четверо кметей, включая только и успевшего отдохнуть с дороги Ленне и скрытника из людей Вигена, в ожидании замерли позади верега. А вот Бажан, наливаясь гневной краской все сильнее, как раз выслушивал отрока, которого отправил разыскать запропастившегося где-то Медведя. Кметь должен был ехать в его отряде, но последний час как сквозь землю провалился. Конюший держал подготовленного для него жеребца под уздцы и, судя по выражению лица, уже начинал скучать. А не сумевший разыскать кметя отрок, кажется, готов был заплакать.

Бажан что-то резко высказал мальчишке, а потом уперся взглядом в праздно глазеющую на их тихую перепалку Младу.

– Ты не видала Медведя сегодня? Если не появится немедля, скотина, без него уеду. А вернусь – плетью отхожу!

И с чего Бажан решил, что Медведь отчитывается перед ней каждый раз, когда куда-то идет? Неужто принимал все бабские, да и – чего таить – дружинные сплетни про него и Младу всерьез? Она с угрозой посмотрела на служанок, которые тут же зашушукались за ее спиной. Девицы притихли, но Млада успела разобрать среди смешков и шепота одно имя – Раска. Похоже, служанки знали о том, где Медведь, гораздо лучше остальных.

– Я его не видела, – громко ответила Млада воеводе, – но, кажется, догадываюсь, где он может быть.

– Сходи.

– Да какого?..

Бажан прищурился так, что пререкаться с ним тут же расхотелось. Одно что Млада вовсе не отрок – и гоняться по всему детинцу за Медведем ей не с руки. Но каменное от злости лицо воеводы обещало расправу каждому, кто скажет ему хоть слово поперек. Из упрямства Млада еще помедлила, жалея, что не может выкинуть Бажана, а заодно Хальвдана, который уже откровенно посмеивался, из седла одним только взглядом. Но все же протолкнулась меж обступивших ее девиц и пошагала в дом.

Пока она шла до той части замка, где располагались комнатенки служанок, успела обрушить на голову Медведя все бранные слова, которые смогла припомнить. И дернул же бес сказать, что знает, где он! Лишнее бревно в костер пустых, ничем не подкрепленных разговоров девиц, которым только и дай, что сосватать ее хоть за кого-то. Нарочитая отстраненность Млады ото всех дружинников, похоже, все еще лишала их сна. А стоило Медведю задержаться во дворе рядом с ней, чтобы обмолвиться парой слов, как на другой день в сплетнях ее едва не укладывали к нему в постель.

Млада на кривотолки, что, как пчелы, роились после того, как она пришла в себя, старалась не злиться – девицы ведь, что с них возьмешь. Но когда твое имя без устали треплют по углам – все одно приятного мало.

По случаю отбытия воевод, в коридорах замка никого не было. Все либо сгрудились во дворе, либо нарочито усердно делали вид, что заняты работой. Вокруг стояла плотная тишина, словно дом в одночасье вымер. Но не успела еще Млада дойти до клети Раски, которую та делила с другими чернавками, как за дверью послышались голоса и грохот, будто кто-то уронил лавку или стол. И в следующий миг, на ходу застегивая пояс поверх распахнутой безрукавки, в коридор вывалился Медведь. Он довольно улыбался, а лицо его блестело от испарины, как маслом намазанное. Не заметив Младу, он повозился с пряжкой и, справившись с ней, наконец поднял голову, откидывая со лба волосы.

Они столкнулись взглядами. Кметь тут же посмурнел, а Млада остановилась и почувствовала, как против воли на губах расползается ехидная усмешка. Вслед за Медведем наружу выглянула Раска и сгребла его за воротник, пытаясь привлечь к себе.

– Возвращайся скорее, – прошептала она и поцеловала кметя, но только в щеку, потому что тот воспротивился ее объятиям, продолжая неотрывно смотреть на Младу.

Служанка, одетая лишь в тонкую нижнюю рубаху, проследила за его взглядом и ойкнула, прикрыв рот ладонью. Кметь дернулся, вырывая воротник из пальцев Раски, и шагнул прочь. А та скрылась за дверью – только коса мелькнула.

– Млада, я…

Она качнула головой в сторону двора:

– Тебя там Бажан обыскался. Плеть вымачивает, чтобы тебе слаще по спине пришлось, – развернулась и пошла обратно.

Кметь поспешил за ней, сохраняя, впрочем, значительное расстояние между ними. Он смущенно пыхтел и шуршал одеждой, поправляя ее, как подобает, а затем проронил:

– Прости. Так вышло…

То, что Раска и Медведь хорошенько спелись, пока Млада лежала в забытьи, как коряга на берегу, ее вовсе не удивляло. И, вопреки опасениям кметя, что читались в его голосе – ничуть не трогало. Так даже лучше. Исчезнут лишние толки, да и Медведь, который раньше то и дело смотрел телячьими глазами, прижмет хвост. Думается, новая зазноба не даст по сторонам-то зевать.

Но кметь настойчиво ждал ответа, хотя Млада предпочла бы пропустить его неуместные оправдания мимо ушей. Она вздохнула, обернулась, глядя ему в лицо твердо и бесстрастно.

– Тебе не за что передо мной извиняться.

Больше добавлять ничего не пришлось. Медведь, понурившись пуще прежнего, молчал, пока они не вышли во двор. Парни проводили его добродушным смехом и откровенными подначиваниями – знать, встречи с Раской только для Млады оказались неожиданностью. Бажан, уже порядком охолонувший, лишь глянул на кметя так, будто под дых кулаком ударил, но ни слова не сказал. Медведь по-прежнему молча запрыгнул в седло и резко выдернул повод из рук конюшего.

Хальвдан, разворачивая совсем уж исстрадавшегося без движения жеребца к воротам, коротко посмотрел на кметя и протяжно – на Младу. А затем жестом приказал спутникам следовать за ним и первым выехал из детинца. За его отрядом последовал и второй, под предводительством Бажана. И через мгновение от них остались только отпечатки подков на изрытой копытами земле.