расскажите-ка мне, граф, когда вы получили этот живописный шрам, от которого в такой восторг приходит ваша супруга?

- Я не помню. Он у меня с самого детства, - отозвался Рейн.

- Тогда боюсь, нам придется погрузиться в вашу память слишком глубоко, - задумчиво проговорил маг и добавил уже без тени юмора в голосе, - пейте, граф, и ложитесь. У зелья короткий срок действия, а мне будет нужно найти то, что вы забыли. Не сомневаюсь, там есть какой-то магический блок. Впрочем, я справлюсь.

- А что делать мне? – спросила, чувствуя, как сердце замирает от волнения и страха за мужа.

- А вы садитесь рядом с графом, дорогая графиня, и запоминайте все, что он будет говорить.

Я кивнула. Рейн посмотрел на бокал в своей руке, затем подошел к дивану, залпом выпил зелье, поморщившись от отвращения, поставил опустевший фужер на столик и лег, положив под голову мягкую подушечку.

Я не успела присесть рядом на край, когда муж дернулся всем телом, а затем широко распахнул глаза и застыл, глядя в потолок белками глаз.

От ужаса у меня перехватило дыхание, но Торн, оказавшись рядом, лишь предупредительно произнес:

- Все идет так, как надо, графиня. Ваше дело сидеть и слушать. И бога ради, не прикасайтесь к мужу.

- Хорошо, - ответила я и замерла, а маг, склонившись над Рейном, прошептал какие-то слова и закрыв глаза простер над головой графа ладони, из которых на лицо Риверса полился алый свет. Лицо Рейна приобрело жуткий оттенок, а шрам на его щеке показался черным и пугающим.

Я посмотрела на мага. Торн показался очень сосредоточенным. Он неотрывно смотрел на моего мужа, а затем убрал одну руку и заговорил:

- Рейн Риверс, мы сейчас погружаемся в вашу память, в то время, когда вы получили шрам, что уродует ваше лицо. Когда и где это было, вы помните?

Рейн нахмурился. Выглядело это очень пугающе.

- Я не вижу. Вокруг только темнота.

- Сейчас, - прошептал Торн.

То, что произошло дальше, я видела впервые. Никогда прежде ни один маг при мне не пел. Правда, сколько я вообще видела в своей жизни магов такого уровня, как Торн?

Память услужливо подсказала – ни одного.

Голос у королевского охранника был сильный, тягучий, напоминавший вокализ северных шаманов, о них я читала в книге и однажды слышала, когда была еще ребенком и мы с отцом ездили в столицу на ярмарку. Так там был шатер северных колдунов. Они сидели на шкурах, сложив ноги на восточный манер, и пели. От их голосов, сливающихся воедино, переплетающихся, как две нити, по спине пробегал мороз.

Вот и Торн пел очень похоже. От звука его голоса лицо Рейна становилось спокойнее, а я, напротив, отчего-то ощутила страх. Видимо, так действовала эта чужая магия.

Мне хотелось спросить у мужчины, где он научился такому, но я не посмела нарушать действие ритуала.

Вот черты лица моего мужа разгладились. Даже пустой взор стал будто спокойным, если можно только назвать таковым взор одними белками глаз.

Торн прекратил петь и я выдохнула с облегчением.

- А теперь, граф? Темнота ушла?

- Да, - выдохнул Риверс и повернул голову сначала в мою сторону, затем в противоположную. При этом он не видел меня, я это знала точно.

- Где вы, Рейн? – спросил Торн.

- Я… - произнес мой муж, - я в доме бабушки. Я ребенок. Мне десять лет. И они кричат, они спорят…

- Кто? – голос мага звучал спокойно, располагая к ответу.

- Мой отец и эта женщина, его жена.

- Что вы видите?

Рейн нахмурился, затем рассказал:

- Я стою у приоткрытой двери и смотрю в гостиную. Бабушка сидит в стороне. Отец и эта женщина, они спорят, они ругаются. У нее на руках горит черное пламя. Отец этого, кажется, не замечает, но я… - Рейн выдохнул, - я вижу.

- Черное пламя? – Голос королевского мага изменился. Торн бросил на меня быстрый взгляд.

- Мы в том дне, когда вы получили шрам? – спросил мужчина, снова обращаясь к Риверсу.

- Да. Я вспомнил. Я вижу! Они ругаются из-за меня. Она, эта женщина, кричит отцу, что ненавидит его и ненавидит меня, потому что я живое напоминание о том, что она никогда не будет иметь детей. Она спрашивает отца, зачем он притащил меня в их общий дом. Она в ярости.

- А что происходит дальше? – спокойно спросил Торн, рассматривая лицо Рейна, словно пытаясь найти изменения в выражении его лица. И Риверс хмурится, затем моргает и когда открывает глаза, они по-прежнему белые и какие-то страшные. Не сами глаза, а их выражение.

- Эта женщина поворачивает голову и замечает меня, - продолжает граф. – Лицо ее искажает гримаса гнева. Она отталкивает руку моего отца и бежит ко мне. Я отпрянул от двери, намереваясь убежать, но не успеваю. Дверь распахивается. Эта женщина на пороге, она смотрит так, что я не в силах пошевелиться и сделать шаг. Мне кажется, я даже дышать не могу!

Рейн поднимает руки вверх и хватается за горло. Лицо его начинает белеть и я в страхе смотрю на Торна.

Маг грязно выругался и протянул снова обе руки над лицом Риверса, резко крикнув:

- Просыпайся!

Но Рейн продолжает задыхаться.

- Да сделайте же что-нибудь! – закричала я и…

И сделала то, что мне запретили. Я схватила мужа за руку, пытаясь оттянуть ее от его горла, понимая, что сейчас он сам себя душит и никак не желает просыпаться.

То, что случилось дальше, не описать словами. Я даже толком испугаться не успела, лишь моргнула, когда меня охватила тьма. Длилось все ничтожную секунду, а когда я снова смогла видеть, то обнаружила, что стою в широком коридоре, освещенном множеством светильников. Рядом со мной стоит высокий, для своего роста, мальчик. Глаза его полны