на картины и на все то, что ему попадалось на глаза.

Невольно поморщившись, я оглянулась на Рейна. Тот стоял и тихо смеялся, прижав к губам кулак. Взгляд его словно говорил: ты сама так решила, дорогая.

Сама, поняла я и пошла вровень с гостьей, которая не удосужилась представить свою компаньонку, больше похожую на тень, чем на живого человека.

- Боги, Тревор, прекрати лаять, - сказала пожилая леди, ступив на лестницу. – Здесь отвратительное эхо. Оно искажает твой лай.

Я подавила улыбку, понимая, что это не эхо такое отвратительное. А мелкая псинка, которая надоест нам раньше, чем ее хозяйка.

**********

Для бабушки Рейна я выбрала лучшие покои, какие только находились в замке Роузривер, а слуги вычистили комнаты до зеркального блеска. Здесь была самая лучшая мебель, самые красивые шторы на окнах, лучшее постельное белье и красивый овальный ковер в спальной комнате. Но когда леди Ортелла вошла и огляделась, нос ее тут же сморщился, а губы сжались в тонкую линию.

Я мысленно приготовилась услышать слова недовольства с ее губ, но вместо этого услышала странный звук, похожий на шипение.

Не сразу сообразив в чем дело, я принялась смотреть по сторонам и лишь потом заметив, что стало подозрительно тихо, опустила взгляд и увидела, что малыш Тревор просто прудит на дорогой ковер, высунув в собачьей радости длинный красный язык.

- Тревор! Что за манеры!

Старая леди тоже заметила маневр своего любимца.

- Фу! – только и сказала она. – Тревор, воспитанные собачки делают это не на ковре, а на лужайке, - добавила леди Ортелла и повернувшись ко мне велела: - Пусть слуги заменят ковер.

Я вздохнула, ощутив невыносимое желание поддать носком туфли под пушистый зад Тревору, который, сделав свое дело, почесал лапой за ухом и снова принялся бегать и лаять уже на мебель.

- Ваши горничные, - прорываясь через невыносимый лай я представила девушек, застывших у камина с почтительно сложенными руками. Гостья едва взглянула на них и, кажется, даже не потрудилась запомнить имена, которые я назвала.

«Ах ты... – промелькнуло у меня в голове. – Вот уж точно, черная каракатица!»

И как у такой разузнать то, что нам нужно? Да она из врожденной вредности ничего не расскажет!

- Вы, наверное, устали с дороги, - проговорила я, стараясь оставаться вежливой и радуясь мгновению тишины, когда Тревор решил забраться под стол и теперь что-то там тщательно обнюхивал.

- Во сколько в этом доме обед? – не глядя на меня спросила леди, покидая спальню и выходя в прилегавшую гостиную.

- В два. Но я распоряжусь, чтобы вам принесли поесть…

- Нет! – перебила меня бабушка Рейна. – Не стоит утруждать себя. Я вполне подожду до двух, - она повернулась ко мне, посмотрела так, что мне захотелось поскорее покинуть ее комнаты, и скупо улыбнулась. – А сейчас я и вправду буду рада отдыху, графиня.

Я кивнула и вышла из гостиной, едва удержавшись от того, чтобы не побежать. А уже в коридоре остановилась и рассмеялась, понимая, насколько все оказалось не тем, что я ждала. И Рейн не ошибся, когда говорил о своей бабушке. Это та еще каракатица. Чернее не бывает.

***********

Я нашла мужа в его кабинете, который, по-прежнему оставался для меня недосягаем, если Рейна не было внутри. Постучав, услышала голос графа и вошла, заметив, что он сидит за столом и улыбается, глядя на меня.

- Итак, дорогая жена, - проговорил Рейн почти весело, - надеюсь, ты теперь довольна? Моя дражайшая бабуля у нас в гостях. Не правда ли, милейшая женщина и песик у нее… - он прокашлялся, подавившись смешком, - тоже чудный!

- Этот чудный только что написал на дорогой ковер, - ответила я смеясь. – Тот самый, который я велела постелить в покоях леди Ортеллы.

Рейн рассмеялся. Я тоже. Ковер было жаль, но его почистят. Спасибо магам-бытовикам, которые придумали средства для всего и от всего на свете, что, впрочем, не меняло нелепости ситуации.

- Она нарочно, - поднявшись из-за стола, сказал муж. – Знала ведь, что собака долго была в пути. Могла бы приказать слуге выгулять этого монстра до того, как впустить в дом.

Я вздохнула и была вынуждена согласиться с доводом супруга.

Нет, определенно, леди-бабушка дама с характером. В сравнении с ней моя родня - просто цветочки. Я даже поняла, что предвкушаю наше общение на то время, пока она будет гостить в замке. Было прелюбопытно, что еще приготовила нам милая каракатица и ее любимец? Впрочем, от Тревора можно ожидать только лужи на мраморе, да кучки по углам. А вот от бабушки…

- Нам нужно как можно быстрее узнать у нее о местонахождении моей мачехи, - добавил Рейн и притянул меня к себе. От его рук, таких сильных и горячих, у меня закружилась голова. В тот момент я уже не думала ни о бабушке, ни о Треворе, потому что муж склонил ко мне голову и поцеловал, да так, что перед глазами промелькнул сладкий образ нашей общей спальни, мягкий свет свечи и нежность простыней.

И как теперь дождаться ночи?

Губы Рейна дарили наслаждение. Я млела от его рук, чувствуя себя самой счастливой на свете, когда в дверь почтительно постучали.

Граф замер. Несколько секунд мы с ним просто смотрели друг на друга, а затем я тихо рассмеялась и прошептала:

- У меня ощущение, будто кто-то словно чувствует, когда не надо приходить и приходит.

Рейн усмехнулся.

- Удивительно, но ты, моя дорогая, кажется, читаешь мысли.

Он отпустил меня и громко крикнул тому, кто находился в коридоре, что можно заходить.

Дверь тут же открылась и пропустила пустоту. Затем также плотно закрылась и я со вздохом прошептала:

- Торн!

Ну, конечно же, только у него был талант приходить не всегда тогда, когда надо.

- Что? Я помешал влюбленным голубкам? – Пространство поплыло, принимая очертания высокой