– Не против, проходи, – сказал доктор Штаубе, и выйдя со стола, поприветствовал друга.

Господин барон Альфред фон Занге, после долгой дороги, вдоволь поев, еще раз всех поблагодарив за гостеприимство, откланявшись, ушел. Как только он ушел, Саид спросил у Герхарда,

– Герхард, ты нашел машины?

– Да, нашел, – ответил ему Герхард.

– Завтра же их купи. И еще, необходимо открыть строительную компанию на имя Арнольда. Ты как, осилишь?– обращаясь к Арнольду, спросил Саид,

– Я, конечно согласен. А как им буду управлять, у меня то образование среднее?

– Главное, у тебя голова на плечах, а с фирмой мы все тебе поможем.

– Папа, сегодня на ужин надо пригласить бургомистра Фрица Абеля. Если купчие на земли готовы, пусть он их захватит, – сказал ему Саид.– Герхард не забудь про телефон в наши дома, если линию еще не сделали, возьмись за нее сам.

– Хорошо, – ответил ему Герхард.

Вечером на ужин, со всеми документами на земли, пришел бургомистр Абель. После ужина, он назвал цену и отдал бумаги Саиду. За все земли префектура просила четыре миллиона долларов. Саид сразу же с ним рассчитался. Бургомистр попросил оставить деньги пока у себя, а завтра с машиной и охраной он сам придет и заберет их.

– Господин бургомистр, может быть нам самим отвести? – поинтересовался у него Саид.

– Если вы так сделали бы, было просто замечательно.

– Тогда завтра, после того, как Герхард пригонит машины, он с Арнольдом после обеда завезут их к вам в префектуру.

– Договорились, – сказав, бургомистр уехал.

На следующий день у дома доктора Штаубе стояли четыре новеньких мерседеса. Увидев их, Саид спросил у Герхарда,

– А грузовики где?

– За них я оплатил, но оставил на складе, у нас ведь пока нет гаражей.

– Правильно сделал, брат. Арнольд, – обращаясь к нему, – с утра займись набором рабочих и приступай к строительству гаража.

– Хорошо Саид, – сказал Арнольд.

В это время к ним подошел доктор Штаубе и, увидев машины, стал любоваться ими. Когда он осмотрел все четыре машины, подойдя к ним, сказал,

– Замечательные машины, новенькие, словно прямо с завода,

– Ну, как папа, понравились Вам они? – спросил у него Саид,

– Я же говорю, замечательные, пусть эти красавцы всегда везут вас только вперед, – как бы благословляя, произнес он.

– А, какая из них, больше всего Вам понравилась? – спросил у него Саид.

– Та, которая стоит с того краю, – восхищаясь ей, произнес доктор.

– Герхард, а где ключи от нее? – спросил у него Саид.

Улыбаясь, Герхард протянул их Саиду. Взяв ключи, Саид, подошел к отцу,

– Папа примите ее от нас, Ваших сыновей, Герхарда, Арнольда и меня, – и протянул ему ключи от нее.

– Ты что, сынок, эта дорогая вещь, не надо, – стал сопротивляться доктор.

– Папа, я знаю, что Вам нравилась именно эта модель мерседеса, и я специально купил ее для Вас, не отказывайте, бери, она Ваша, – уговаривал его Герхард.

Доктор, растрогавшись подарком своих сыновей, немного прослезился, а затем, обняв их всех,

– Спасибо вам родные мои, спасибо Господу за то, что он мне вас дал, – сказав их расцеловал. Потом, сел за руль, – если она моя, то могу съездить и проведать моего больного друга Графа Розенберга.

– Хоть на край света, – хором ответили ему сыновья.

И доктор, радостный поехал на собственной машине, проведать больного друга…

ГЛАВА 2. Хазраткул

Когда двухлетнего Саидакмала в 1943 году перевели из дома ребенка в школу-интернат города Коканда, для детей и сирот офицеров действующей Армии, как раз в этот день в отряд, куда попал Саидакмал, назначили старшим шестиклассника Норкулова Хазраткула. Отец Хазраткула тоже был офицером, комиссаром 181 полка 93 дивизии, отдельной моторизованной бригады, сражающейся под Ленинградом.

Саидакмал сразу же приглянулся Хазраткулу и понравился ему. Его в Саидакмале импонировало то, что он никогда и ни при каких обстоятельствах, невзирая на боль и тягость, не позволял себе плакать. Когда бы на него Хазраткул не глядел, Саидакмал всегда улыбался и пытался поддержать беседу.

Хазраткул, хоть и сам был неотёсанным тринадцатилетним мальчиком, но, не смотря на свой юный возраст, в школе интернате был авторитетом. Почти до самого конца 1943 года Хазраткул и Саидакмал не расставались, всегда и везде были вместе. Если кто не знал о том, что они не родственники, увидев их отношения, невольно мог подумать, что эти дети, наверное, родные братья. И вот, в декабре сорок третьего года случилась беда. По ложному доносу, отец Хазраткула был обвинен в измене и по постановлению военного трибунала был расстрелян как изменник Родины. И до нового 1944 года Норкулова Хазраткула, как сына врага народа, из школы-интерната, перевели в специализированный дет-приёмник для детей изменников Родины и предателей.

После школы-интерната, привыкнуть дет-приемнику для Хазраткула было очень трудно. Распорядок дня в отличие от школы-интерната был совершенно другой, здесь с воспитанниками не церемонились. За малейшую провинность без всяких объяснений отправляли в карцер, где условия были нечеловеческие. А воспитатели и их приспешники из числа учащихся, которые докладывали на своих сверстников, могли запросто избить не понравившегося ему воспитанника. Здесь никто кроме них не имел никаких прав, и они остальных называли никак иначе, как ублюдки, свиньи.

В первую же ночь на Хазраткула, когда он ночью вышел по нужде, напали старшеклассники. Они в умывальнике его очень сильно избили, и, уходя, усмехнулись,

– Это только начало, – оставили его там и ушли.

Утром на построении личного состава барака, воспитатель не досчитался троих своих воспитанников. Он, подумав, что те еще спят, крикнул,

– Старшина, где твои, я не вижу их в строю?

Дежурный по отряд, быстро побежал за ними в корпус и через минуту, в ужасе крича, выбежал из барака. Не понимая, что происходит, воспитатель отряда и старшина быстро направились внутрь барака и, войдя в кубрик, увидели ужасную картину.

Все трое, укрытые запачканными от крови одеялами, лежали на своих местах. Откинув одеяла, они увидели в без сознании, лежавших своих воспитанников, но с сильно опухшими головами. Воспитатель приказал старшине и дежурному по бараку отнести их в лазарет, а сам, выйдя на улицу, крикнул,

– Тот, кто это сделал, пусть сам выйдет из строя.

Никто не вышел,

– Я еще раз повторяю, тот, кто это сделал, пусть добровольно выйдет из строя, – и видя, что никто не выходит, он подошел к ним сам. Схватив за воротник одного из воспитанников, сильно тряхнув его, спросил,

– Ты тоже, наверное, не знаешь, кто это сделал? – и со злобными глазами близко подведя к его лицу свое лицо, – говори ублюдок, не то ты у меня сейчас