курсовой работы в этом семестре. Все ли в порядке? Твоя мама…?

― Все в порядке, ― сказала я, закрывая глаза. Мне следовало знать, что это будет непросто ― зайти в учебную часть и сказать, что мне нужно взять академический отпуск до конца года. ― У меня появилась возможность, которую я не могу упустить. Я вернусь следующей осенью.

У Оливии открылся рот. Я еще не успела рассказать ей об этом. Я могла бы сделать это сейчас. Таким образом, если она убьет меня, профессор Маклауд сможет дать показания на суде по делу об убийстве.

― Год? Но Тея, я должен сказать тебе, ты ― лучший кандидат на стипендию Рида от факультета.

Из-за слез в моем горле образовался комок, и я отвернулась, чтобы Оливия не увидела. Я не ожидала, что он это скажет. Маклауд был жестким человеком. Он всегда был суровым, но справедливым. Мысль о том, что он раскрыл секретную информацию, было трудно принять.

― Мне предложили работу, ― тихо сказала я. ― Это позволит мне погасить долг за лечение моей матери.

На линии и в моей спальне повисло молчание. Ни Маклауд, ни Оливия, казалось, не знали, что сказать. Через мгновение я услышала, как он прочистил горло.

― Ты уверена, что твоя мать одобрит это? Я не думаю, что она хотела бы, чтобы ты бросила музыку даже ради такой благородной цели.

Он был прав. Именно поэтому я до сих пор не нашла в себе смелости сказать ей об этом.

― Неважно, чего она хочет, ― решительно сказала я. ― Это то, чего хочу я. Я пойму, если это означает, что я не смогу вернуться в программу.

― Конечно, ты сможешь вернуться, ― сказал он хрипловато. ― Мне просто неприятно знать, что ты теряешь время.

― Спасибо за заботу, ― сказала я. ― Но мне пора.

― Если что-то изменится… ― Я повесила трубку, чувствуя себя одновременно и лучше, и хуже. Я знала, что была права. Это была моя жизнь, и только я могла решать, как ее прожить. Но это не означало, что потрясение и разочарование Маклауда не причиняло острую боль. Будет только хуже, когда я наконец расскажу маме.

Повернувшись, я обнаружила, что Оливия снова присела на край кровати. На ее лице не было ни возмущения, ни веселья. Вместо этого она выглядела погруженной в свои мысли.

― Что? ― потребовала я. ― Выкладывай. Я знаю, что тебе есть что сказать по этому поводу.

Она глубоко вздохнула и перевела на меня обеспокоенный взгляд.

― Тея, ты работаешь эскортом?

― Что? ― Я разразилась смехом, прежде чем она успела повторить. ― С чего ты взяла?

― Ты только что сказала, что тебе предложили работу, которая позволит оплатить счета твоей мамы, а я знаю, какие это счета, ― напомнила она мне.

Оливия поддерживала меня долгими ночами, когда дела у мамы шли неважно. Она видела счета. Она знала, почему я работаю в ресторане и играю с квартетом. Я отказалась брать еще один студенческий кредит в дополнение к тому, что мы уже выплачиваем.

― Это не так. Клянусь. ― Я нарисовал крест на груди указательным пальцем.

― Тогда что же? Ты сбегаешь со своим парнем, или тебе заплатили за то, что ты едешь с ним…

― Джулиан ― мой парень. ― Я сглотнула, почувствовав забавный привкус этого слова на языке. Я не часто называла его так. ― Но когда он попросил меня поехать с ним по делам, я сказала, что не могу, потому что мне нужно закончить школу и найти работу получше, чтобы платить по счетам. Он предложил оплатить счета, чтобы я смогла взять отпуск на год.

― Ты собираешься позволить какому-то парню, которого ты знаешь меньше недели, оплатить сотни тысяч медицинских долгов? ― воскликнула она.

― Он богат, ― напомнила я ей. ― Для него такие деньги ― ничто, а для меня ― все. Мне не придется обслуживать столики или устраиваться на еще одну работу, когда я закончу учебу. Я смогу просто сосредоточиться на том, чтобы найти место в симфоническом оркестре!

Оливия сжала губы, и я приготовилась к новому извержению. Но вместо этого, к моему удивлению, она пожала плечами.

― Ты права.

― Что? ― Кажется, я плохо ее расслышала.

― Ты права. Он миллиардер. Он, наверное, мог бы оплачивать нашу квартиру своими карманными деньгами. ― Она остановилась и серьезно посмотрела на меня. ― Но ты навела справки? Ты уверена, что он не преступник? Я не хочу, чтобы мне позвонили и сказали, что я должна как Лиам Нисон надрать задницу какому-то извращенцу, потому что тебя похитили.

Я попыталась удержаться от хихиканья при мысли о том, что Оливия спасет меня от мафиозного картеля, но не смогла.

― Я не шучу. — Она надула нижнюю губу. ― А что, если ты ошибаешься насчет него?

Мне хотелось бы столько всего рассказать ей о Джулиане. Если бы она только знала, насколько строгие у него границы, она бы сама собирала мои вещи. Но я не могла втянуть ее в этот мир.

У меня не было выбора. Я не могла допустить, чтобы с моей подругой случилось то же самое. Я могла сделать только одно. Присев рядом с ней, я положила одну руку на ее.

― Я не ошибаюсь, ― прошептала я. ― Жаль, что не могу этого объяснить. Я просто знаю.

― Что он не собирается бросить тебя в Париже? ― спросила она категорично. ― Что он не собирается причинить тебе боль?

По моему позвоночнику пробежал холодок, словно его коснулись ледяные кончики пальцев, но я заставила себя улыбнуться.

― Ты должна мне доверять. Я знаю, что делаю. — Я прижалась плечом к ее плечу. ― Я все та же Тея, которая все обдумывает, прежде чем сделать. Я просто немного более…

― Распутная? ― предложила она, не в силах скрыть ухмылку.

Мой рот приоткрылся в изумлении.

― Я хотела сказать прагматичная.

― Отлично. ― Она встала и указала на мой телефон. ― Теперь позвони своей маме.

― Позвоню.

Она заглянула в сумку на полу.

― Ты же не собираешься ехать в Париж с миллиардером и носить это, верно?

Я наклонилась и застегнула молнию.

― Спасибо за оценку.

― Хотя, ты, наверное, все время будешь голая. ― Она драматично схватилась за грудь. ― Кому нужна одежда?

Хотелось бы,