Фрол по очереди смотрел на людей, но они его не слышали, бездумно глядя в одну точку.

— Правоторов, а охрана? Тут же есть охрана!

Активист завертел головой, отыскивая катер, на котором должны были находиться охранники.

— Да вон они, стоят на палубе!

Панин махнул рукой, подзывая к берегу двух конвоиров, но они сплюнули и скрылись в недрах судёнышка. Издали катер выглядел игрушечным.

— Это же нарушение ревзаконности! — взревел Панин, вытаскивая пистолет, но активист прижал его руку, и оба чуть не упали в воду.

— Товарищ уполномоченный, подождите, здесь фельдшер должен быть. Лекпом. Щас, я его найду!

Правоторов бегом пустился по берегу, опрашивая всех, кто попадался навстречу, но люди молча шли мимо, не обращая на него внимания. Они вообще никого не видели и ничего не слышали, словно погрузились в тяжёлый сон, из которого нет пробуждения. Фрол вышел на берег и осмотрелся. Весь остров остался девственным, вытоптана только близлежащая к воде небольшая часть, а вглубь дороги не было. На острове стояла вода, оставшаяся после таяния снега.

— Да здесь всегда большая вода, — сказал запыхавшийся Правоторов, — до июля стоит.

— А потом что? — угрюмо поинтересовался Панин.

— Потом местным косить разрешают. Нарезают участки и все на покос. Больше здесь делать нечего. Шишек нет, кедр в воде стоит, белки не водятся, одни орланы. Ханты не любят здесь охотиться. Они за речку Паню едут. Там места богатые, и белка есть, и соболь, и кедрач хороший. А здесь гиблое место!

Оба постояли, обдумывая, что делать дальше, но ничего не придумали.

— Так зачем сюда людей сгрузили, если здесь гиблое место? — заорал Фрол, не выдержав напряжения.

— А кто их знает, — поморщился Правоторов, — говорят, их сюда присылают, чтобы заморить.

— Кто говорит? Кто?

Фрол схватил Правоторова за грудки и затряс изо всей силы. Активист отстранил от себя уполномоченного и сплюнул густую слюну.

— Тыц, как это кто? Да все говорят. И товарищ Перепелицын, и Цепков, и Колубаев.

Фрол задохнулся от гнева, пытаясь овладеть собой, он замахал руками, но активист отошёл от него подальше.

— Это же вредительство! Как это заморить? Под расстрел пойдут!

Правоторов усмехнулся. Он тоже не ожидал увидеть истощённых переселенцев, но ведь живут же люди, не все ещё умерли. Правоторов понял политику Цепкова: если не снабжать ссыльных продовольствием, они начнут искать пути спасения, станут переплывать реку, кто-то начнёт есть корешки и молодую траву, а слабые вымрут, как нежизнеспособные. Те, кто выплывет, подлежит уничтожению, их отстреливает охрана и активисты во главе с Правоторовым.

Остров охраняется по периметру. Здесь птица не пролетит незамеченной. Пересчитать людей невозможно, они то умирают, то оживают. Смерть относится к ним свысока, словно брезгует прикасаться к живым скелетам.

— Какой расстрел? Видал бы ты того Цепкова!

К ним уже бежал, держась за ремень, комендант Цепков.

— Товарищ уполномоченный, мне телеграфировали, что вы с полномочиями из Томска!

— Цепков? Цепков, — прошептал побелевшими губами Панин, — щас ты мне за всё ответишь!

— А чего отвечать? Продовольствие завёз, вон оно, — комендант кивнул на раскисшие мешки с мукой, — вещёвку через три дня обещали. Скоро печки установим.

— Где печки устанавливать собрался? В чистом поле? В глухом лесу? — Шагнул к нему Панин, терзая поясной ремень.

— А где ещё? Здесь домов нету! Тайга-медведь, медведь-хозяин. Так у нас тут говорят.

Цепков искоса посмотрел на дёргающуюся руку Панина, тот быстро успокоился. Нельзя горячиться, людям только хуже будет.

— Устанавливай печки, Цепков! Вон там, в лесу, на поляне. Делай, как считаешь нужным. — Фрол повернулся и шагнул в глубь острова. — Правоторов, не отставать!

Вдвоём они исследовали территорию острова, побеспокоив пугливых птиц. Орланы расшумелись, раскаркались, нагнетая и без того зловещую обстановку.

— Это что? — крикнул Панин, давясь рвотой, одновременно указывая на куски мяса, развешанные на дереве.

— Так это, товарищ уполномоченный, видать, мясо это! Вялится. Вяленое мясо скусное, само глотается, и жевать не надо.

— Откуда здесь мясо? — Панин держал руку на горле, его рвало. Он с трудом удерживал рвоту. Фрол и сам знал, откуда это мясо.

— Так это, товарищ уполномоченный, оно, видать, того, — замялся Правоторов. До активиста дошло, что на дереве развешано человеческое мясо. Кругом валялись обглоданные кости, объеденные лисами.

— Запиши, что мы видели, Правоторов. Всё записывай! А сейчас вернёмся к берегу и пересчитаем оставшихся в живых. Потом побеседуем с людьми. Не все же они тут онемели.

Фрол палкой сбил куски мяса с дерева и прикопал в кустарнике, туда же подгребли груду костей. Потом они стали искать людей, способных разговаривать. В отдалении от общей стоянки нашли старика, но тот долго прятался от них, нырял в кустарник, выглядывая оттуда, не понимая, что малахай выдаёт его с головой, и Фрол сделал вывод, что старик знает, кто они такие, но не хочет идти на сближение. Судя по трясущемуся малахаю, старик напуган, придётся повозиться с ним.

— Правоторов, заходи сзади! — скомандовал Фрол, пряча пистолет в кобуру.

— Сбежит он, товарищ уполномоченный! Ещё крепкий старик-то, вон какой быстрый, по кустарнику носится, как заяц, — засмеялся активист, подкидывая пистолет в воздух, — а может, мы его, того, как зайца? Будет у нас боевой трофей, принесём в райком для отчёта.

Активист присел. Над головой глухо шмыгнула пуля. Правоторов не заметил, как Фрол выстрелил, поэтому испугался, а когда понял, откуда прозвучал выстрел, то примолк и шутить перестал. До активиста дошло, что с уполномоченным шутить нельзя: дела на острове серьёзнее, чем казалось в районе. Они обошли старика со спины и прижали к воде.

Ильдар-абый залопотал о чём-то на татарском, замахал руками, изображая сумасшедшего, но Фрол видел, что старик пытается их обмануть.

— Стоять! — крикнул Панин и похлопал себя по бокам, мол, оружия нет, мы с мирными