Они с этим выросли. Они меня ненавидят и боятся. А я до последнего времени понятия не имел об их существовании.

Я просто не могу их ненавидеть. Всех в целом.

Не стану скрывать, отдельные личности мне не нравятся. Того же Грегора или Делвина, а еще лучше, всю банду Хранителей сразу я перекокал бы без малейших раздумий. Может быть, грохнул бы Бортиса, ослепленного имперскими амбициями и готового предавать направо и налево.

А солдаты из его армии? Как я могу их ненавидеть, если я их в глаза не видел? Если они идут на войну не по убеждению, а по приказу таких, как Хранители и Бортис?

Мой план по нейтрализации мечей и Браслета еще не утонул, но уже дал течь.

Прошло семь лет, а я получил только два меча. Вполне возможно, что в ближайшее время получу и третий. В брюхо.

На Илейн была ее собственная одежда, на поясе висел кинжал. Я отметил, что выглядит она гораздо лучше. Она уже почти стала такой, какой я видел ее в первый раз, до обвинения в колдовстве.

– Чем обязан? – спросил я.

– Я хотела извиниться, – сказала она. – За то, что так и не поблагодарила тебя за свое спасение.

– Пожалуйста, – сказал я. – Вина хочешь?

– Нет.

– И правильно. Я тоже не хочу.

– Говорят, утром будет бой.

– Ага.

– Я поднималась сегодня на стену. Видела армию. Она огромна.

– Да, не маленькая.

– Ты не боишься?

– Трепещу, как мне и положено.

– Не боишься, – сказала она. – Это странно.

– Ничего странного, – сказал я. – Просто я устал.

– Ты странный… человек.

– Я не человек.

– Ты человек, – сказала она. – Я разговаривала с женщинами, как ты мне и советовал. Они и в самом деле никакие не рабыни. Обычные крестьянки. Они пришли сюда добровольно, вместе с семьями… Как такое может быть?

– Разве они тебе не рассказали? Всего лишь правильная налоговая политика.

– Но в глазах всего мира ты – зло. Тьма.

– Ты забыла про Хаос, – сказал я. – Но все дело в том, что рассуждать о противостоянии светлых и темных сил лучше на сытый желудок. Когда твои дети голодны, тебе до лампо… до лампады все эти судьбы мира.

– Я разговаривала с солдатами. С наемниками. Они ничего не знают о массовых казнях.

– А с поварами ты не разговаривала? Не уточняла, каких именно младенцев я люблю на завтрак, жареных или вареных? Или, быть может, запеченных в плаценте?

– Значит, все, что о тебе говорят на территории королевств, ложь?

– Не все.

– Должно быть, это страшно, – сказала она. – Жить, зная, какое великое множество людей желают твоей смерти. Перед тем как ты меня спас, я узнала, что такое, когда твоей смерти жаждет город. Это… не самое приятное ощущение, почти такое же неприятное, как пытки. А тебе желает смерти целый мир.

– Я его тоже не особенно люблю.

– Ты мог бы сделать это? Повторить путь Первого Императора? Пройтись по материку с огнем и мечом, втоптать непокорных в грязь?

– Непокорных нельзя втаптывать в грязь, – сказал я. – Из грязи они поднимаются князьями.

– Но все равно мог бы?

– Физически – нет. У меня нет таких сил.

– А если бы были? Смог бы?

– Почему тебя это интересует?

– Я все еще раздумываю, стоит ли тебя убивать.

– Знали бы твои сограждане, что ты осмеливаешься задумываться об этом, а не разишь сразу, спалили бы еще быстрее.

– Ты так и не ответил на мой вопрос.

– Ты уже запугала меня по полной программе. Конечно, я бы не смог. Я ведь Темный Лорд только по родителям. А так я белый и пушистый.

– И как же тебя угораздило?

– Родился не в том месте и не в то время. И главное, не от того отца, – сказал я. – Если серьезно, то, когда я влезал во всю эту историю, я не представлял себе, во что именно влезаю. Я считал себя самым умным, и у меня был план, как вылезти из всего этого дерьма в белом фраке. Только вот меня засосало уже по горло.

– Что за план? – спросила она.

– Неважно, – сказал я. – Теперь уже совершенно неважно. Самая большая моя проблема в том, что еще семь лет назад я не знал, что я Темный Лорд. И что когда-нибудь им стану. Я даже ничего не слышал о вашем мире.

– Как это может быть?

– Долгая история, – сказал я. – Но суть в том, что я оказался не готов. И видимо, никогда уже не буду готов. Потому что… чтобы оценивать ситуацию с позиции Темного Лорда, надо родиться Темным Лордом. Я не отождествляю себя с моим именем. В последнее время мне кажется, что меня двое. Есть один я, тот, каким я сам себя вижу. И есть другой я, тот, каким видит меня весь мир. Они не очень похожи друг на друга, и они друг другу не нравятся. Жалко, что психоанализа у вас еще не изобрели.

– Чего не изобрели?

– Неважно. Я мог бы сделать имя и целое состояние какому-нибудь психоаналитику. Однако психоаналитиков у вас нет, а потому все вокруг злые, агрессивные и хотят меня убить.

– В глазах армии, которая стоит под твоими стенами, ты – зло, – сказала Илейн. – Они выступают против тебя, значит, они – добро. И все знают, что добро должно быть с кулаками.

– Все знают, что добро должно быть с кулаками, – согласился я. – Только нигде не указано, какого именно размера кулаки должны быть у добра.

Первая неделя осады

Наверное, Герцог Грома очень любил драматические эффекты. Потому что его армия, построившись в боевые порядки в предрассветных сумерках, выступила вперед с первыми лучами солнца.

Не вся армия, конечно. Вся его армия под моими стенами не разместится.

Мы с Хэмфри и графом стояли на башне Дональда Дака и обозревали окрестности.

Орки и наемники Ланса держали стены.

Катапульты приведены в боевую готовность. Рядом с каждой стоит по два пещерных тролля. Они будут взводить и заряжать орудия.

Благодаря физической мощи артиллеристов катапульты могут стрелять огромными каменными глыбами. Стрелять будут тролли. Целиться будут люди. У пещерных троллей проблемы со зрением, впрочем, как и всех постоянных жителей подземелий.

По той же причине гномы опасны только в ближнем бою. У народа, который живет под землей и воюет в темных извилистых тоннелях, сложно предположить умение пользоваться луками и арбалетами.

Нас атаковали.

Как и предсказывал Ланс, сделали это едва обученные пехотинцы, еще вчера бывшие крестьянами. Что-то вроде отряда Деррика.