Феликс немного раздраженным тоном, — но мы с вами договаривались только о том, что вы мне заплатите, как только я украду эту табличку. И эти договоренности были закреплены на бумаге, хочу напомнить.

— Это один из тех немаловажных моментов, которые я хотела бы обсудить позже, но раз уж вы так настаиваете… — безучастно проговорила Хепзиба, и достав два мешочка, протянула один Феликсу, а второй передала Алифу.

С замиранием сердца Феликс развязал серебряные узелки, и вытащил один из нескольких алых рубинов, на которых был инкрустирован золотой лев с шестью крыльями — герб Стелларии.

— Милостивые Владыки! Да это же имперские рубины! — воскликнул Алиф, вертя в руках два красных кристалла.

— Каждый стоит по пятьсот золотых львов. — кивнула Хепзиба.

— А на черных аукционах их можно продать гораздо дороже… — словно во сне пробормотал Феликс.

Маленький вор первый раз держал в руке такое богатство, и не мог поверить, что вся безбедная жизнь, полная аристократических вечеринок, лучших женщин и пьяного кутежа могла уместиться в этом маленьком мешочке.

— Раз мы закончили с этим вопросом, позвольте я продолжу.

Феликс перевел взгляд на слегка раздраженную хозяйку особняка, которая, не смотря на свой измотанный вид, источала уверенность и какой-то маниакальный задор, который обычно появляется у азартных игроков, ставящих в карточных играх все, что имеют. Маленький вор часто видел такие взгляды, а порой и сам неосознанно бросал их, когда удача заносила над его головой свой золотой меч. Но видеть эти сверкающие нотки в глазах благородной дамы Феликсу еще ни разу не доводилось. Что она задумала?

— …мы должны доставить ее в Меридиан как можно скорее. — закончила Хепзиба.

Погрузившись в свои мысли, Феликс пропустил большую часть объяснений хозяйки.

— Раз мы выполнили все обязательства, то, как я понимаю, мы можем попрощаться, уважаемая Хепзиба. — проговорил Феликс, поднимаясь на ноги. — Было очень приятно иметь с вами дело…

— Да, Алиф может идти. — прервала маленького никса хозяйка. — Но вас, господин Феликс, я хотела бы попросить о новой услуге, которая, и в этом можно не сомневаться, вас сильно заинтересует. Естественно, это включает в себя и новый гонорар.

— Я вас внимательно слушаю. — тут же ответил Феликс, моментально усевшись обратно в кресло. Возможность получить еще больше денег затмила все безумства, которые могла бы предложить эта благородная дама. Да и что может быть более опасным, чем воровство святой реликвии прямо под носом у бдительных капелланов?

Но не успела Хепзиба ответить, как противоположная дверь гостиной, та, которая не была заперта и выходила в наполненную светом мансарду, открылась, и в нее вошел Синох. Сгибаясь в три погибели, и обливаясь ручьями пота, жуткий монах тащил в руках источающую холодное свечение скрижаль, которая в полумраке комнаты выглядела еще более мистической и нереальной. Бугристые мышцы Синоха были так напряжены, что складывалось впечатление, будто они вот-вот лопнут, а его толстые вены превратились в настоящие канаты, которые, казалось, сдерживали кожу от полного разрыва. Не издавая ни звука, он прошагал в комнату, словно краб, и с прилежностью доброй сиделки, укладывающего хозяйское дитя в колыбельную, аккуратно приставил плиту к стене рядом с окном.

— Вот об этом небольшом, но непонятном мне моменте, я и хотела с вами поговорить, мой любезный друг. — сказала Хепзиба, непринужденно указав на светящуюся скрижаль. — Я конечно многого наслышана о суровых мужчинах с севера, и о вас лично ходят немало интересных слухов, господин Феликс, но я не разу не слышала, чтобы легендарный книжный вор обладал силой, сравнимой с целым отрядом крепких воинов.

— Увы, госпожа, но я не владею этой удивительной силой, которую вы сейчас назвали. — с сожалением вздохнул Феликс. — Кажется, в моем роду, последний, кто располагал хоть какими-то физическими данными, был мой прадед, Инграм, который был кузнецом.

— Тогда наша ситуация становится еще более полной загадок, так как я совершенно не могу понять, как вам удалось унести скрижаль, которая весит как несколько лошадей. Право сказать, я и не подозревала, что она окажется такой тяжелой.

— О чем это вы? — непонимающе усмехнулся Феликс, переводя взгляд с Хепзибы на Синоха, а потом на отрешенного Алифа, который все еще был занят своим гонораром. — Эта плита весит не больше корзины яблок.

— Нам пришлось запрячь в кастеллу пять горгон и двоих самсонских жеребцов, чтобы вывести ее с площади. — сказала Хепзиба. — Согласитесь, что такие усилия не стоят того, чтобы унести, как вы сказали, корзинку яблок. Да и вы сами видели, как Синох с ней управлялся. Даже его могучего тела недостаточно, чтобы с легкостью принести ее, как это сделали вы.

— Если бы она весила так много, как вы говорите, то моя сумка порвалась бы. — все еще улыбаясь, сказал Феликс. Он перевел подозрительный взгляд на монаха, который застыл рядом с плитой. — Вы очень талантливый актер, господин Синох, раз смогли имитировать трудности в ее переноске.

С этими словами он подошел к скрижали, и на секунду замерев, разглядывая переливающиеся синим пламенем буквы, осторожно взял ее в руки. Как и ожидалась, она была не тяжелее кувшина с водой, и все еще такой же теплой. Все, кто был в комнате, тут же затаили дыхание, и Феликс увидел, как Эн с Дэйем быстро переглянулись.

— Видите. — проговорил Феликс, поудобнее перехватывая гладкий камень. — Ничего особенного.

— Вы имеете могучую силу держать эту реликвию. — пробасил Синох у него за спиной. — Мое тело не способно повторить то, что вы сотворяете с такой простотой.

— Синох прав, — подал голос однорукий пастух, — ты, Феликс, по какой-то странной причине можешь легко переносить эту реликвию, тогда как другие не могут ее сдвинуть с места.

— Пусть я и прожил немалую часть отведенной мне жизни, мой дорогой Дэй, но уже смог убедиться, что чудес, которыми пугают старые священники деревенских простаков, не существует. И это как раз такое чудо, которое я… — тут Феликс замер, вновь вспомнив черного всадника, и воина с огненным мечом. Повисла недолгая пауза, которую нарушила Хепзиба:

— Вас не затруднит пройти со мной в сад, господин Феликс?

— Что? А, да, конечно. — ответил тот, прогоняя страшные воспоминания. Он хотел было положить плиту обратно, но его остановила хозяйка.

— Прошу, возьмите ее с собой, не стоит мучать нашего дорогого гостя. — она кинула быстрый взгляд на Синоха. — Он и так уже достаточно потрудился.

Пожав плечами, Феликс последовал за хозяйкой, сжимая в подмышке теплую, как чаша нагретого супа, плиту. За ними последовали и все остальные, кто был в комнате. Даже Эн, казалось, немного утратил своего невозмутимого величия, уступив место кошачьему любопытству. Вместе они прошли