На пантовском «Мерседесе» они возвращались из Дворца бракосочетаний, где кандидат в депутаты полдня посветил вручению свидетельств о регистрации брака молодоженам. За рулем машины был Бобан.

Дорогу «Мерседесу» преградила колонна демонстрантов.

— Ну вот, снова попали на стихийный митинг. Сейчас быстренько разберемся, — сказал Пантов.

— Это ваши противники! — прочитав надписи на плакатах, успел крикнуть Алистратов. Но Пантов уже вышел из машины и двигался к колонне демонстрантов.

Впереди стоял Федор Игнатьевич Теляшин. Рядом двое молодых рабочих держали залитый зеленой краской транспарант с портретом Пантова. Демонстранты тут же обступили кандидата в депутаты, и Пантов скрылся в людской толпе.

Бобан, заглушив двигатель, бросился за исчезнувшим из виду патроном. Из толпы полетели клочья разодранных портретов Пантова и Бурмистрова, и Роман понял, что дело принимает неожиданный поворот. Он снял с приборной панели сотовый телефон и набрал номер милиции.

Когда «канарейки», вращая мигалками, примчались к месту происшествия, «беседа» между демонстрантами и кандидатом в депутаты накалилась до предела. Бобан не успевал отпихивать от Пантова самых разъяренных противников.

Увидев стражей порядка, вооруженных резиновыми демократизаторами, которых вел за собой в атаку полковник Махиня, Пантов заорал во все горло:

— Помогите!

— Наших бьют! — тут же крикнул Махиня подчиненным и первым вклинился в толпу митингующих.

До боли закусив губу, Роман наблюдал из машины, как лихо размахивают дубинками милиционеры. Улицу огласили крики, ругательства. Метались в воздухе плакаты и транспаранты. Бравый полковник на пару с Бобаном, поддерживая под руки, выводили из скопища людей до смерти перепуганного Пантова. Четверо милиционеров в касках и бронежилетах тащили к «воронку» старика Теляшина, лицо которого было залито кровью.

Через четверть часа улица опустела. На мостовой и тротуарах валялись разодранные рубахи, изорванные в клочья портреты народных избранников. Невесть откуда взявшиеся дворники засыпали песком пятна на асфальте.

Роман закрыл глаза. «Боже мой, — подумал он, — зачем я сюда приехал?»

Светка Марутаева, вытирая слезы, смотрела на Кантона:

— Мне кажется, что мы с тобой больше никогда не увидимся…

Пьер бросил в дорожную сумку пакет с чистой рубахой и в который раз тяжело вздохнул:

— Ну с чего ты взяла? Я ведь до сантима расплатился за услуги с мадам Петяевой, мы купили обручальные кольца, сдали все документы в посольство на получение визы…

Она бросилась ему на шею:

— У меня плохое предчувствие, Пьер. Мне кажется…

— У вас говорят: когда кажется, надо креститься. Так?

— Тогда возьми меня с собой, Пьер!

— Мне уже завтра надо быть в Париже. Срочно. А твой заграничный паспорт сделают не раньше чем через неделю. Ну, успокойся же, ради бога!

Кантона начал терять терпение: Клякса рыдала уже второй час подряд. Ему тоже не нравилось оставлять невесту одну в этом городе, но и ждать целую неделю, пока будет готова для нее виза, он не мог. Накануне Пьер встречался с губернатором области, который заверил его, что закон о приватизации будет принят со дня на день. А потому Кантона должен немедленно отправляться во Францию и, как они договаривались раньше, открыть счет на предъявителя и внести на него три миллиона долларов. Остальные двадцать должны быть переведены в российский банк «Интерресурс».

— Ну, мне пора. В два часа дня я должен быть в Москве, а в восемь вечера в Париже. — Он поднялся и надел пиджак.

— Можно, я тебя провожу? — она с мольбой заглянула ему в глаза.

— Ну мы же договаривались, Света! — И, заметив, что она вот-вот снова разрыдается, Кантона сдался: — Хорошо, собирайся. Только быстро.

Они прибыли в аэропорт за полчаса до отлета. В проходе, где заканчивалась регистрация билетов и вяло шел досмотр багажа, за исключением толстой тетки с многочисленными сумками и баулами, никого не было. Кантона нежно поцеловал Кляксу в губы и подал билет контролеру. Та, мельком взглянув в проездной документ, расплылась в улыбке.

— А мы вас, месье Кантона, давно ждем.

— Меня? — изумился француз и, повернувшись, бросил удивленный взгляд на Светку. — Чем же обязан?

— Месье Кантона, в декларации вы указали, что вывозите икону. Разрешите на нее взглянуть и предъявите квитанцию о покупке. Извините за формальность…

Светка стояла рядом. Чувствуя, что начинает нервничать, Кантона достал бумажник, вынул из него справку, которую накануне принес ему Пантов.

Девушка взглянула в бумагу и с недоумением подняла глаза.

— Странно, — сказала она, — но, как нам известно, этот антикварный магазин закрылся два месяца назад.

— Что же вы думаете, я ее сам себе выписал и печать поставил? — занервничал Пьер.

— Успокойтесь, месье. Я тоже думаю, что здесь какое-то недоразумение. Но в течение пяти минут мы все выясним. Одну секунду!

Она закрыла дипломат и скрылась с ним в комнате дежурного отряда милиции.

Светка взяла его под руку, и ему показалось, что невеста дрожит.

— Простая формальность, — прикоснулся губами к ее носу Кантона, но и сам уже не мог скрыть волнения.

Девушка вышла из дежурной комнаты в сопровождении двух милиционеров, но прежней улыбки на ее лице уже не было.

— Вы сами покупали эту икону, месье? — спросил капитан милиции.

— Н-нет. Мне ее подарили. — Он бросил взгляд на настенные электронные часы: до отправления рейса оставалось десять минут. — А в чем, собственно, дело? Я не опоздаю на самолет? В шестнадцать ноль-ноль из Москвы у меня рейс в Париж.

— С Парижем придется обождать, месье, — с сухой вежливостью ответил капитан. — Назовите имя человека, который подарил вам икону.

— Вы мне можете объяснить, что происходит? Ведь в ваших магазинах продаются тысячи таких икон…

— К сожалению, не краденых.

— Икона краденая? — не поверил Кантона.

— Да, и третий месяц находится в розыске.

К тому же, как вам, скорее всего, известно, она является национальным достоянием и не подлежит вывозу за пределы России. А значит, у вас в багаже обнаружен контрабандный товар. Так вы можете назвать фамилию и место жительства человека, который не пожалел столь ценного подарка?

— Черт! — Кантона схватился за голову. — Я французский бизнесмен, а не контрабандист!

Капитан согласно кивнул и, заметив толпу пассажиров на следующий рейс, которые собрались у стойки регистрации и с любопытством слушали разговор, махнул в сторону дежурной комнаты: