— Давайте не будем привлекать внимание посторонних…

— Я опоздаю на самолет.

— Вы уже опоздали.

Светку выпроводили в зал ожидания. В тесной дежурке Кантона плюхнулся в кресло и резко забросил ногу на ногу.

— В моей репутации вы можете убедиться, позвонив губернатору области, — возмущенно сказал он.

— Вам подарил икону губернатор? — поднял усталые глаза на француза милиционер.

— Мне ее презентовал депутат областной думы.

— Я бы очень хотел знать его фамилию.

— Михаил Петрович Пантов.

Капитан потянулся к телефону.

— Мне начальника областного Управления внутренних дел. — Через секунду, коротко объяснив щекотливую ситуацию, он долго слушал абонента, молча кивал, в чем-то соглашаясь с ним, и наконец, положив трубку на аппарат, без всякого выражения посмотрел на Кантона. — Месье, вы будете отправлены в Москву следующим рейсом. Но икону придется изъять.

Светки в зале ожидания уже не было. Кантона набрал номер гостиницы, но длинные гудки известили его, что номер был пуст.

Француз опустился в кресло: почему же она не дождалась, когда он выйдет из комнаты милиции? Неужели и она, испугавшись, посчитала его за контрабандиста?

Он устало закрыл глаза, перебирая в памяти события последнего времени. Ни с того ни с сего исчезнувший в неизвестном направлении банкир Бурмистров, который просил посодействовать в открытии для него банковского счета в Монако. Губернатор, который за вознаграждение готов был за бесценок уступить ему важнейшие для области объекты. Депутат думы Пантов, который разбрасывался крадеными иконами. Все это уже открыто попахивало криминалом, в который втягивали и его, Пьера Кантона.

«Господи, — подумал он, — куда меня занесло!»

Кантона закинул сумку на плечо и, не оборачиваясь, зашагал к выходу.

Вторые сутки Эдита не вставала с постели. Заметив хандру дочери и обнаружив рядом с кроватью две пустые бутылки из-под коньяка, Хоттабыч утром отвез, а вечером сам забрал Фильку из садика. Он даже не поинтересовался, что произошло. После последнего выяснения отношений, когда Эдита сказала о беременности, они ни словом не перекинулись друг с другом.

Она достала початую бутылку водки и отхлебнула прямо из горлышка несколько глотков. Напиток показался ей совершенно безвкусным, но голова закружилась, и Эдита, не выпуская бутылки из рук, поспешила к кровати.

В памяти возникали отрывки из ужасающей сцены. Она долго нажимает пальцем на кнопку звонка, и когда дверь наконец распахивается, видит усыпанное бисеринками пота лицо Пантова. «Ты-ы? — удивленный ее неожиданным появлением, он застывает в дверях. — А мне показалось, что вернулся помощник…» Она отталкивает его и, ни слова не говоря, устремляется в спальню, по пути опрокинув журнальный столик с выпивкой и закусками. Какая-то совершенно голая девчонка натягивает до подбородка одеяло…

Пантов, даже не пытаясь запахнуть халат, бежал следом за ней по лестнице, стараясь ухватить за руку: «Эдита, я тебе все объясню. Послушай!» Она остановилась, презрительно усмехнулась — какие уж тут объяснения! — и с внезапным презрением оглядела его. Волосатая грудь, отвисший, со множеством жировых складок живот, худые кривые ноги — что она в нем нашла? Он наспех запахнул на груди полы халата: «Послушай…»

Эдита собрала последние силы, раздался звонкий шлепок. Щека Пантова побагровела.

— Это тебе мой должок. За Париж, за Ниццу, за свадебное платье…

Хватаясь за перила, она устремилась вниз.

…Просыпаясь, она снова и снова вспоминала тот голос: «Приезжайте. Третьей будете». Где-то она уже слышала этот голос. Где? Ах, да — в казино. Пантов пригласил ее в казино. Она была в прекрасном вечернем платье, и они встретили Агейко. А потом началась драка, и помощник Пантова, норовя ударить носком ботинка свалившегося Агейко в живот, негромко поучал его тем же хрипловатым голосом: «Получай, падла, получай!»

Видимо, Пантов изменил не только ей, но и преданному псу из окружения, которым любил покичиться. Иначе тот не набрался бы храбрости позвонить ей и предупредить о похождениях патрона. Какой стыд! Как ловко ее обвели вокруг пальца! Но разве не сама она поддалась обману и соблазну — дорогие вещи из бутиков, поездка за рубеж. Ведь он никогда не любил ее. Ее просто купили, как покупают высокооплачиваемую проститутку. Купили… Ее? Или расположение отца, спикера?

Она снова потянулась к бутылке и, не поднимаясь, допила водку до дна. Нет, так просто она его не оставит! Надругательств над собой не позволит.

Эдита потянула к себе телефон и дрожащим пальцем кое-как набрала номер.

— Приемная депутата Пантова.

Тот же голос — «Третьей будете…»

— Ты-то мне и нужен.

Трубка молчала. Абонент, видимо, догадался, с кем разговаривает.

— Если не хочешь неприятностей, мы должны встретиться.

— Чем могу быть полезен? — наконец раздалось на другом конце провода.

— Во-первых, мне нужна эта сучка.

— Через час я заеду за вами.

«Восьмерка» стояла за калиткой с открытой передней дверью. Но Эдита села на заднее сиденье. Какая ирония: помощник Пантова может стать ее партнером по мести.

— А тебе-то он чем насолил?

— Насолил… — неопределенно ответил Вован и, положив руки на баранку, опустил на них голову.

— Ты поможешь мне?

— Что вы собираетесь делать?

— Я хочу убить его.

Вован с усмешкой вздохнул:

— Хотеть-то не вредно, но кто ж вам это позволит! Идет избирательная кампания, он постоянно у всех на виду. Да и мне за решетку не хочется. — Он вдруг повернулся и, как показалось Эдите, с сомнением посмотрел на нее: — А может, проучить девчонку? Она ему очень дорога.

— Где она? — решительно спросила Эдита.

Он посмотрел на часы:

— В данное время в аэропорту.

— Поехали.

Она оставалась в салоне, пока Вован почти бегом помчался в здание аэровокзала. Через десять минут, держа возлюбленную шефа за руку, он вернулся к машине. Девушка шла покорно, не сопротивляясь. Но, увидев Эдиту, насторожилась.

— Садись, — приказал Вован и открыл переднюю дверь.

— Но ты ведь сказал, что со мной хочет поговорить Виолетта Павловна! — она попыталась освободить руку от цепкой хватки Вована.

Но он, не желая тратить времени на уговоры, оглянулся по сторонам и что было силы толкнул ее на сиденье. От неожиданности Клякса потеряла равновесие и ударилась головой об угол дверцы.

— Он будет ее искать? — задала один-единственный вопрос Эдита, когда они возвращались обратно в город.