В голове, перебивая друг друга, всплывали и тут же исчезали мысли. Тут были и вопросы – что же теперь будет или как там Николаич? Были и наметки к дальнейшим действиям. Надо было срочно предупредить людей о случившемся. Попрятались же все, а необходимо хотя бы оружие подобрать. Три ствола – не один, теперь отбиться станет легче. Но и пост покидать не годилось. Вдруг бандитов гораздо больше, вон, кажется, выглянул кто-то, и не понять, беглецы ли, или позади шел еще кто-то, да не успел к шапочному разбору? Спустишься во двор, а они как раз и нагрянут.

Может, кто из своих догадается, не струсит, придет на помощь сам?

– Сколько их? – Музон за ближайшим углом спрашивал зло, словно уцелевшие были виноваты, что недоглядели и не справились.

– Хрен его знает!

– Он все знает, да молчит! Ментяра! Бери людей и обходи дом слева. Проскочишь вдоль стены, а там – мочи всех. Мы прикроем. Сеня, ты все хвастался, что неплохой охотник? Тогда дуй в подъезд, выбирай окно да покажи, на что способен.

Надо отдать должное – распоряжался Музон умело. Словно немало повоевал на своем веку. Или тут важнее не воинский опыт, которого не было, а опыт заурядных разборок? Да и город известен, каждый двор со всеми ходами и выходами. Люди его слушались безоговорочно. Каждый понимал: сдаст компания позиции, и тогда завтра придется побираться или подыхать под забором. Откровенных трусов в банде не имелось, люди сами сделали выбор, предпочли опасную жизнь жизни спокойной и тоже опасной.

А Иван все колебался, не мог решить, оставаться на посту или мчаться к оставшимся в подвале людям? И стремительно убегали минуты. Сколько их было-то? Три? Четыре?

В проходе между домами мелькнули люди. На помощь со стороны рассчитывать не приходилось. Любопытствующих, кто и в кого стрелял, тоже быть не могло. Жизнь быстро отучила людей от желания посмотреть, где и что происходит. Хорошего все равно быть не может, а вляпаться в чьи-то разборки совсем не хочется. Услышал шум – лучше прячься, пока не поздно. Значит, налетчиков было не четверо, а гораздо больше.

А из подвала так никто и не появился. Тоже мне, мужчины!

Отступать было некуда. Нет, в принципе можно спуститься на первый этаж да выпрыгнуть в окно с противоположной стороны. Вряд ли бандиты сумели оцепить весь район. Не сотни же их! Ружье при себе, если кто и встретится, есть шансы прорваться. Но не бросишь же соседей, хотя толку от них никакого.

Вот какой-то мужчина попытался рвануть вперед, и Иван немедленно выстрелил в него. Мужчина упал, затем стал медленно отползать. Кажется, его все-таки зацепило. Надо бы добить, но патронов маловато.

Иван сноровисто дозарядил ружье и бросил взгляд на лежащие под окном тела. Пистолет ладно, попасть из него на расстоянии проблема, да и нет сноровки в стрельбе из всяких пукалок, а вот карабин…

Сразу несколько человек торопливо одолели проход, залегли за первыми попавшимися препятствиями и немедленно открыли стрельбу. Куда они стреляли, было непонятно. В комнату, где расположился Иван, ничего не прилетало, и мужчина получил возможность целиться спокойно. Да и не мог он стрелять наугад, лишь прижимая противника к земле. Для подобного надо запас патронов иметь. Когда к ружью считаные заряды, поневоле станешь беречь их, стараться каждым выстрелом причинить вред.

Из трех последующих выстрелов ему удалось попасть дважды, один раз, кажется, успокоить противника навечно. Другой – лишь зацепить. Зато и бандиты засекли, из какого окна ведется огонь, и теперь приходилось укрываться за подоконником да поневоле вздрагивать, когда над головой что-то противно свистело, а следом из стены за спиной вылетала выбитая пулей крошка.

Своей пули Иван, как водится, не услышал. Сеня оказался неплохим стрелком, и ворвавшийся в дом Ментяра обнаружил в комнате лишь труп. Судя по дырке во лбу, умер Иван мгновенно, даже не осознав собственную смерть.

Зато в подвалах нашлись люди. Много людей. Они не сопротивлялись, лишь пытались оправдываться, что они совершенно ни при чем. Это все какая-то залетная парочка пыталась замутить воду, а вот они готовы поделиться с новоявленными покровителями всем, даже отдать последние запасы, раз невольно стали причиной беспокойства.

– Я из-за вас троих потерял! – бросил Музон. – Все, что есть, – сюда! Иначе всех порешим на хрен!

Он не зря был главным в банде. Расчетливость – первейшее качество. Перепуганные люди под бдительным надзором братков сами показывали всякие схроны, тащили продукты и вещи, боязливо косились на сопровождающих, ругали Ивана с его ненужной храбростью. Кто-то из налетчиков уже лапал баб, благо те даже не сопротивлялись. Жизнь дороже, а прочего не убудет. Можно как-нибудь перетерпеть, не в первый же раз.

Седому тоже мучительно хотелось уволочь какую-нибудь женщину, но его положение в банде не позволяло своевольничать. Вот если Музон разрешит…

Главарь между тем напряженно думал. Если убить всех, в дальнейшем не получишь дани. С другой стороны, оставить в живых – какой пример будет всем прочим? Есть вещи, которые прощать нельзя, и плевать на степень вины. Зато все прочее быдло враз поумнеет, и ни о каких попытках сопротивления не будет и речи.

– Я думаю, кончать их всех надо, – поделился Музон с Ментярой.

– Не вопрос. Перережем, как баранов, чтобы патронов не тратить, – кивнул тот. – Заодно повяжем кровью тех, кто пока не повязан. Но мужчин – в первую голову.

– Само собой, – усмехнулся главарь.

Женщины протянули дольше. Многие из них увидели смерть мужей, братьев, соседей и потому стали особенно покладистыми. Даже Седому досталась какая-то весьма пожилая дама, с готовностью выполнявшая любую прихоть сопляка.

– А теперь… – Музон протянул «шестерке» охотничий нож.

Трудно было нанести лишь первый удар. Женщина визжала, пыталась прикрыться руками, однако Серега уже вошел в раж и долго пырял бьющееся в агонии тело. Даже когда оно уже стало остывать.

Лиха беда начало…

– Макс еще не приходил? – девушка обвела взглядом общее помещение.

Свет падал из крохотного оконца под самым потолком, отчего даже в разгар дня здесь царствовал полумрак. Стол, который едва удалось сюда заволочь, стулья, посуда в углу, печка-буржуйка из вагончика строителей и даже небольшой запас дров к ней да пара матрацев прямо на полу. Еще – ворох всевозможных тряпок, холодновато же, а топить постоянно не станешь. Мало, что топлива не напасешься, так еще дым могут увидеть. Заявятся, словно по маяку, в лучшем случае попрошайки, а про худший и думать не хочется.

– Вроде нет. Я сам пришел только что, – Борис чуть пожал плечами. И сразу спросил главное: – Что-нибудь нашла?

– Вот, – Оруаль скинула неизменный ранец, и одну за другой извлекла даже не пару, целых шесть банок с разномастными этикетками.

– Ничего себе! – присвистнул брат. – Где это тебе так повезло?

– Места надо знать, братец, – легкая улыбка отметилась на девичьих губах.