* * *

Империя Единства. Россия. Москва. Особняк купца первой гильдии Бориса Филиппова. 6 октября 1918 года

Дождавшись, пока прислуга поможет гостье снять засыпанную снегом верхнюю одежду и калоши, Филиппов распорядился подать чаю.

– Чем обязан, сударыня?

– Меня зовут Анастасия Алексеевна Мясоедова-Иванова, хотя я предпочитаю сценический псевдоним Астра Суворина.

Миллионер кивнул.

– Да, я наслышан о вас. Вы – родная сестра министра информации графа Бориса Алексеевича Суворина, правильно ли я информирован?

– Да, это так.

Подали чай.

– Итак, сударыня, чем обязан?

Гостья отпила глоток. Руки ее дрожали, и она поспешила вернуть чашку на стол.

– Господин Филиппов, могу ли я видеть баронессу Ольгу Кирилловну Мостовскую?

Борис Иванович поднял брови.

– Позволю себе осведомиться, сударыня, а почему вы ищете баронессу именно здесь?

Та горько поджала губы.

– У меня к ней поручение от брата, от графа Суворина. Я должна ее найти, но, поскольку дома ее нет, то я подумала, что, возможно, она гостит у вас, ведь ваша супруга – командир ее экипажа и, насколько я могу судить, они подруги.

Филиппов кивнул, признавая доводы логичными.

– Если баронессе Мостовской нужно что-то передать, то я буду рад сообщить сие своей супруге, когда она вернется. Думаю, что она сможет передать. О чем речь?

– Речь о государе…

– Что с НИМ?! – Мостовская, словно вторя бушующему на улице урагану, ворвалась в комнату, игнорируя досадливо сморщившего лицо хозяина дома. – Что с… государем?!

Суворина хмуро покачала головой.

– Он жив. Это все, что я могу сказать.

Ольга Кирилловна до мертвенной белизны костяшек сжала пальцами спинку стоявшего перед ней кресла.

– Зачем же вы меня искали, сударыня? – Мостовская проговорила это едва слышно, но затем, глубоко вдохнув, повторила громче: – Зачем?

– Мой брат велел передать, что вы находитесь в опасности. Ваша несдержанность может повлечь за собой катастрофические последствия. В том числе и для вас. И если уж я вас нашла, то и другие тоже найдут. Внизу у подъезда стоит авто. Я приглашаю вас пока погостить у меня. Там вас никто искать не будет.

Ольга покачала головой.

– Сударыня, я – офицер действующей армии. Я – гостья господина Филиппова и его супруги баронессы Галанчиковой-Филипповой. И я не побегу, как крыса. От всяких темных личностей я тут вполне защищена, в доме прекрасная охрана. А от… Империи прятаться не стану. Моя жизнь в ее руках.

Она не уточнила, в чьих «ее», но желающих уточнять не нашлось. Лишь Суворина позволила себе вздох:

– Увы, баронесса, в нашей жизни есть кое-что и посильнее Империи.

Ольга Кирилловна ответила бесцветным голосом:

– На все воля Божья.

А что она могла? Бежать? Куда бежать, если у них… у НЕЕ в руках ее сын?!

И, чтобы как-то смягчить напряжение, Мостовская сухо задала «светский» вопрос:

– Как самочувствие вашего брата?

Суворина лишь тяжело вздохнула:

– Ах, баронесса. Он уже без сознания. Борис очень плох. Не так, конечно, плох, как государь, но…

Ольга, рыдая, выбежала из комнаты…

* * *

Империя Единства. Ромея. Константинополь. Здание ромейской редакции агентства ТАРР. 6 октября 1918 года

– Про здоровье государя новостей нет?

– Нет, пока. Сообщений в ленту много, а вот конкретно о здоровье – молчат. Толком ничего.

– Плохо дело. – Николай Смирнов хмуро кивнул, а затем вдруг спросил: – Как думаешь, грохнули Николашку-то?

Иван Никитин пожал плечами:

– Кто ж знает.

Однако коллега не унимался.

– Но ты же ездил на место!

– Ну и что с того? Авто сгоревшее видел, да черные трупы внутри. Кто ж там разберет.

– Слухи по Константинополю ходят самые зверские!

– Ясное дело. Я на базаре даже слышал о том… – Никитин на всякий случай оглянулся и понизил голос: – что все Николашкино семейство тоже тайно расстреляли.

Николай Смирнов скептически поморщился и совсем шепотом возразил:

– Зачем это ЕЙ?

Кому «ЕЙ» – было понятно и без расшифровки.

Иван удивился:

– Так, а я тут при чем? Я ж, говорю, – слышал на базаре сплетню.

– И что народ?

Никитин тихонько засмеялся:

– Изловили паршивца и в околоток сдали за оскорбление Величия. Правда, перед тем побили нещадно.

Смирнов согласно кивнул:

– Да, народ ЕЕ любит. Могут и побить вдруг что за слово худое. Смертным боем.

Тут дверь открылась и на пороге возник ответственный секретарь редакции Дмитрий Яковлев. Никитин и Смирнов тут же поправили на носах маски и изобразили работу.

– Так, бездельники, хорош трепаться. Вот пришло по телеграфу, срочно готовьте сообщение в ленту. Главной новостью. Срочно!!!

Дверь точно так же и закрылась, Иван взял лист бумаги с наклеенными строками телеграммы.

– Что там?

Никитин пробежал взглядом текст и восхищенно щелкнул пальцами.

– Ого!

– Ну, не томи!

Иван поднял взгляд на заинтригованного коллегу и усмехнулся.

– Государыня неожиданно прибыла в Крым. Представляю, какой там поднялся переполох!

И, уже сев спешно составлять сообщение в новостную ленту ТАРР, добавил:

– Государыня посетила Севастополь, побывала на линкоре «Императрица Мария» и стала августейшим шефом корабля.

Смирнов лишь крякнул одобрительно.

– Да, ОНА – умеет себя подать. Не то что прежняя царица Алексашка, которую все ненавидели.

– Ага. Кстати, вместе с государыней линкор посетили так же великие княжны Ольга и Татьяна Николаевны.

Напарник ахнул, не поверив:

– Иди ты!

Никитин несколько рассеянно ответил, уже погруженный в процесс:

– Вот тебе и «иди ты».

– Да уж! Чудны дела твои, Господи!

Видя, что разговор сам собой завершился, сосед по кабинету, лишь махнул рукой.

– Ладно, пиши-пиши, а то Яковлев нас тут похоронит в братской могиле без почестей, за срыв выпуска главной новости часа.

– Угу. Он может. Вполне. А его может сам знаешь КТО. И тоже без почестей.